Страница 6 из 132
Он притаился, дожидаясь, когда подъёмник двинется и замурлыкал под нос, развалился на спине и закинул ногу на ногу. Башня такая огромная, что до бабушкиного яруса тряслись минуты четыре. Сразу над складами ютилась почта, служба доставки и газетная редакция, а дальше таверны и лавки, за ними мастерские и лаборатории алхимиков, и только потом жилые уровни. К тому времени, как остановились, Арий успел напеть две песенки и трижды почесать нос. Всё-таки можно рассчитывать на угощенье и еловую наливку. Предчувствия не обманывают.
Поднявшись, он громко, чтобы расслышал привратник, гаркнул: «Приехали!», и бросился бежать. Поймают, заставят платить! Проскочил воздуховод, рыбкой нырнул в дыру и, поднявшись, выскочил из недр башни и припустил по анфиладе, успев на ходу потереть нос бронзовой фигуре саламандры стоящей на задних лапах в нише. Так делали еще во время учебы, чтобы сопутствовала удача, всё получалось и учителя не вредничали! Проскочив два балкона, он запрыгнул на крыльцо и, стукнув железным молоточком в дверь, влетел во флигель.
— Дома кто есть? Грабители пришли!
Бабушка выглянула из комнатки, сдвигая сбившийся чепчик.
— Аренька! — заулыбалась она, засеменив в коридор.
— Арий, — поправил Синдибум и заключил её в объятия. — Ну как ты, чаровница, всё молодеешь? Этак мне тебя скоро замуж выдавать.
— Сначала уж я тебя, — погрозила она пальцем и, разгладив смявшийся передник, прошла на совмещённую с коридором кухню.
Какая бы не была огромная башня, сотням чародеев места все равно не хватало. Поэтому у каждого была своя небольшая каморка, только с самым необходимым. Во флигель мало что помещалось. Кроме кухни с коридором, только крохотный чердачок под башенкой на котором раньше жил Арий. Когда родителей не стало, он переехал к бабушке, и только закончив учёбу, вернулся домой. Поначалу было непросто жить одному, но постепенно он втянулся и начал получать удовольствие.
— У меня пирог с ревенем.
— То, что надо. Всю дорогу пальцы перекрещивал, хоть бы ревень, хоть бы ревень.
— Ох, балабол. Что стоишь, как троюродный? Проходи, давай!
Синдибум сбросил мешок и, шагнув, оказался у круглого стола с кружевной скатертью. Плюхнулся на стул и подставил лицо тёплому свету, струящемуся из-под оранжевого абажура. Рядом с овальным окошком, убранным белыми шторками с цветущими подсолнухами, покосился кряжистый кривоногий комод. С другой стороны пыхтела от жара заляпанная сажей печь и гордо возвышался сервант с блестящими тарелками.
Арий подхватил с серебряного подноса пузатый графин и нацедил в две чашечки еловой наливки. Сейчас бабушка дольёт ароматного чая и на несколько мгновений можно будет забыть обо всём на свете. Даже о желанном свитке чародея.
— Ну, рассказывай, — возясь с чайником, приговаривала бабушка. — Невесту приметил?
— Не могу собраться, — подперев щеки руками, пожаловался Синдибум. — Рвут на части. Мара, как прилетит, сразу бежит ко мне в лавку, да умоляет: «Ну, когда, когда мы сыграем свадьбу». Но не знаю. Ещё будет задаваться, всё же дипломированная волшебница, — он трагически вздохнул. — Зудочка увивается, как несмышлёный кошкоморёнок. Вот только боюсь, что вымахает из неё самый настоящий кошкомор. Буду весь исцарапанный и несчастный, как Голун перед выплатой моего жалованья.
— А третья же кто?
Арий мечтательно зажмурился.
— Гарпия одна во время прошлого налёта приглянулась. Голос бесподобный…
— Тьфу на тебя, — заулыбалась бабушка. — Не сочинял бы всяких небылиц, глядишь у тебя уже и свиток бы был и десять невест.
— Да, — протянул Синдибум, помогая ей расставить тарелки. — Перевёз бы тебя в Плюгавую башню, подальше от сквозняков.
Откусив пирог, он перехватил чайник и разлил по чашкам дымящийся отвар, пробубнив с набитым ртом:
— Угощайся дорогая, чем мегамаги послали.
Бабушка всплеснула руками, но на пухлых щеках всё еще играли озорные ямочки, а вокруг глаз посмеивались задорные морщинки. Злиться на внука она не умела. Хотя когда-то числилась знатной чародейкой и задавала в былые времена жару и на Злыстной стороне. Бесконечные войны никого не обошли стороной. В каждой семье кто-то не вернулся домой. Родители Синдибума погибли при обороне Передудля, когда на город пёрли совершенно рехнувшиеся колдуны. Они перестали отличать чёрное от белого и накрыли врагов и самих себя ледяным штормом. У Хвыща сгорели под огненным дождем отец и дядя. Голун остался один одинешенек, может поэтому и не мог себя по-человечески, хорошего примера не было. А Конусмастер и вовсе провёл несколько лет в плену у чернобуков. Эти колдуны так пропитались злыстью, что мечтали затопить ей всю долину. Смотрителю, правда, крупно повезло, высший маг Дырявой башни помог ему бежать, а потом еще и пристроил на работу.
— На свиток копишь?
Арий многозначительно закивал, отхлёбывая чай.
— И сколько отложил? — потребовала отставная волшебница.
— Уже целое состояние, — отмахнулся Синдибум. — Я ещё постояльца нашёл, после полуутра заселится. Пятьдесят кнежликов в месяц.
Он подхватил ещё кусок пирога.
— Учёбу совсем забросил? Книги уже, небось, пылью заросли?
— Так всё знаю, — промычал он, стараясь не встречаться с бабушкой взглядом.
— Знает он, — вздохнула отставная волшебница. — Знал бы, ходил со свитком. А так на меня одна надежда, только с высшим магом договариваться.
— О чём это?
Бабушка зажевала нижнюю губу. Её сердитый взгляд скакнул по коридору и остановился на мешке.
— В катакомбы ходил?
— Да! — обрадовался смене темы Арий. — Конусмастеру свезло, как никогда. Старый паук так размахивал хваталками, я думал поотрываются. Никогда ещё не видел, чтобы он так ликовал и так пугался одновременно.