Чародей без башни

— Чтобы ты относился серьёзнее, а то у тебя шуточки одни.

— Она настоящая, — выдохнул Синдибум. — Из-за неё Конусмастера убили.

Бабушка подняла палец, замотав у него перед носом.

— Ты что забодай-травы объелся? Не городи огород! Был бы это тот самый читай-камень, тут бы такое началось.

— А ты проверь!

Она отступила.

— Идите уже по добру, по здорову, — пробормотала она. — А то доведёшь, что какую-нибудь гадость посреди Благого времени наколдую.

Арий бросил на неё недовольный взгляд, но всё же поспешил на кухню, едва слышно проворчав:

— Вот тебе, бабушка, и чудодеев день!

Они вышли на лестницу с черепом в руках. И как только переступили порог, Разиль Щедрый забурчал:

— Глязное полотенце в лот изфестному цалодею, где такое фидано?

К счастью, спускаться пришлось недолго, и его нытьё не успело окончательно испортить Синдибуму настроения, и без него чёрной шляпы хватает. Она прекрасно справляется со своими мерзкими обязанностями.

Знахарка содержала большой магазин с лечебными травами и зельями. Над входом, тоскливо вытянув облезлую морду, растопырила рога голова лесного чёрта. Такой так закружит, заморочит, что из чащи ни в жизнь не выберешься. Хотя, некоторые особенно въедливые знатоки, уверяют, что лесной чёрт ничем не отличается от вендиго. Мол, это одно и то же чудище. Подумаешь, шерсть чуть по цвету отличается, да по повадкам небольшая разница. Этак можно каждую мушку за отдельный вид принимать из-за пятна на брюшке.

— Вероничка! Вероничка! — закричала Зудочка, едва переступив порог.

Вместо полок через весь магазин тянулись низкие длинные столы с аккуратно разложенными пучками сухих трав, коробками с плодами и кульками с ягодами. Для неопытных покупателей все товары были подписаны: четырпупырчатая Абрыдлолохия, Шизофилла необыкновенная, Карколобус бухарика. Арий уже хотел предложить, чтобы их прочёл Разиль Щедрый, но сам себя одёрнул и уставился на белые стены, расписанные сочными, будто живыми, цветами и деревьями. По ним скакали тени от толстых свечей в закопчённых банках, подвешенных под потрескавшиеся балки, и казалось, что нарисованные ветки шумят листьями, а цветы подрагивают на ветру.

— Вероничка! Вероничка! — гомонило розовое недоразумение.

— Здравия! — оборвала её крики знахарка.

Синдибум уже видел её не один раз. Она всегда ходила в одном и том же холщовом платье с блёклым орнаментом и с заплетёнными в длинную косу русыми волосами. На бледном лице лихорадочно горели серые глаза, а губы искажала растерянная улыбка.

— Вероничка, знакомься, это Арюшечка! Нам нужненько починить испорченную реликвию!

— Мы знакомы с Арием очень давно, но я не чиню! — протянула знахарка. — Я ведаю силами природы.

— Он лишился зуба и, если природа не вернёт ему утрату, отправится обратно на свалку, — вмешался Арий, протягивая череп.

— Печальненько, — поддакнуло розовое недоразумение, а Разиль Щедрый оскалился, показывая чёрную дыру.

— С такой проблемой природа справится, — кивнула Вероника и, повернувшись, поплыла вдоль столов.

Длинное платье волочилось по полу, но ноги его будто не касались. Она отыскала круглую коробку и, зачерпнув горсть пожелтевших зубов, начала приставлять к задрожавшему черепу.

— Ну не клык зе, — возмущался Разиль Щедрый. — Сто я, зфель какой.

— Самая мерзкая зфелюга, — пробормотал Арий.

— Я бы поплосил…

— Плоси сколько хочешь! — передразнил Синдибум, и череп раздраженно забубнил:

— О флемена настали, у цалодееф ни стыда, ни софести.

— Вот это то, что нужно, — заулыбавшись сильнее обычного, выдала знахарка, отставляя и приставляя новый зуб.

— Да, да! — согласился Арий. — Вставляйте быстрее, и мы пойдём.

— Сначала надо попросить прощения у несчастного создания, пожертвовавшего свою жизнь на благо другим, — остановила его порыв Вероника. — Только когда природа подаст знак и одобрит наше деяние, только тогда зуб приживётся.

— Какой ещё знак? — расстроился Синдибум.

— Стоб ты знал, снаком зозет фыть фс сты фусотна, — встрял череп.

— Совершенно верно, — согласилась знахарка.

Арий нахлобучил цилиндр и, сунув ей череп, отошёл подальше, скрипя зубами. Мало у него проблем, так теперь ещё явление знака ждать. Он с ненавистью уставился на раскрашенную стену. С куста рябины разлетались пунцовые бомбы ягод, кучка уже лежала у корней, остальные так и зависли под ветками.

— Вот когда они упадут? — забурчал Синдибум и сам себе ответил: — Когда природа подобреет и подаст знак, тогда, видимо, и зуб к мёртвой кости прирастёт.

Хотелось плюнуть с досады, но он сдержался. Плевать в магазинах могут только чернобуки, чтобы злысть избыть, и полотёры, потому что сами и вытрут.

Знахарка уселась на пол, перевив ноги и закинув на них череп Разиля Щедрого. Зудочка что-то шептала, притулившись рядом, а Арий не находил себе места. Надо же ещё и в магазин успеть, а то Голун такой вой поднимет, шишиги со всех окрестностей сбегутся.

Синдибум ходил между столами, перечитывая названия травы, но второй раз они уже не веселили. Ждать неизвестно чего, непонятно сколько времени. Что может быть хуже? Они и так кружатся по долине в башнях, как стрелки часов на гигантском циферблате. Та ещё ирония. Бегут минуты, проходят часы, тянутся дни и недели. Ползут годы — всё крутится, а ничего не меняется. Жутко? Да так происходит сплошь и рядом. Не все колдуны, даже со свитками, прекрасно видящие линии судьбы, это разглядят. Многие так и движутся по кругу, пока в один трагический момент к ним не подходит их собственная смерть. Интересно, что она им говорит? Спрашивает, зачем они потратили столько времени в пустую? И что они отвечают? Искали смысл жизни. Тогда смерть закатывает глаза и бормочет: «Какие молодцы, а я-то думала, они дурью маются».