Полуночница

— Как это случилось? — спросила я, вспомнив, что, со слов вора, Барни опытный и хороший воин. Странно, что он позволил загнать себя в подобное положение.

— Как-как... Меньше доверяй людям, Уна, — мой тебе совет. Нужно даже с друзьями оставаться начеку. А тот пёсий сын со мной ещё у Ристриха служил. Я ему не раз спину прикрывал, а он стал прихвостнем верян, как выяснилось. Ударил исподтишка, как змея. Удивительно, что не прибил. Духу, видимо, не хватило. Зная, что я выживу, в лесу оставил, и на том спасибо. Хотя я ещё поквитаюсь с ним, это он зря.

— А почему он притворялся, что по-прежнему с тобой заодно? — удивилась я.

— Подловила! У меня при себе хранилось одно важное письмо. Я ему о нём не говорил, но он знал и, по всему выходит, связался со мной лишь ради него.

Я призадумалась. Меня удивило, что Барни не отправился за предателем, а вместо этого пошёл с нами. Да, его путь изначально лежал в том же направлении, но если украденное послание имело такую большую ценность, то разве не стоило его вернуть?

— Я знаю, о чём ты думаешь, подозрительная наша. Над письмом работал хороший шифровщик, я более чем уверен, что веряне не узнают содержание. А вот я частично владею информацией и, поскольку она важна, должен как можно скорее достигнуть Нижнего Крака — того же города, куда следуете вы.

— Тогда зачем вообще нужно было что-то писать, если ты всё знал?

Он подмигнул мне:

— Автор письма не знал, что шифровальщик работает на меня. А вот что не сжёг бумагу сразу, это я дурень. Но не хотел демонстрировать получателю подобные знакомства.

Видя, что я собираюсь снова задать вопрос, Барни щёлкнул меня по носу:

— На этом всё, Полуночница. Больше твоё любопытство утолять не буду.

С тех пор, как Ивар проболтался, как меня звали в Берльорде, мужчина стал тоже меня так называть. Прозвище Барни сразу пришлось по вкусу. Но каждый раз, когда кто-то вспоминал о моём вымышленном имени, я начинала скучать по Аресу, придумавшему его.

Мы пошли дальше по лесу. Фрай вылез из корзины и залез на плечи Барни. В отличие от Ивара, тот не возражал от подобной компании. Меня удивляло, что кот вёл себя меланхолично и спокойно, будто ничего особенного не происходило. Подобное поведение не укладывалось у меня в голове.

Мне не терпелось очутиться в таверне. Я устала от холодных ночёвок и грязи. Ужасно хотелось помыться, стерев с себя дорожную пыль, а кровать я только представляла в грёзах. Вольная жизнь успела мне наскучить. Она оказалась не так прекрасна, как я думала, мечтая о приключениях.

Но наконец осточертевшие деревья расступились, и мы вышли на перепутье. Там находилась таверна, на втором этаже которой располагались комнаты для гостей. Мы зашли внутрь, и я почувствовала сильный хмельной запах, всегда сопровождающий подобные места. Я поморщилась, но не утратила оптимизма.

Ивар договорился с хозяином заведения, мужчиной с седыми висками и масленым взглядом, осмотревшим меня целиком. Я ощутила себя так, будто окунулась в канаву с нечистотами, и спряталась за широкую спину Барни. Когда тот скрыл меня от любопытных глаз, владелец таверны тут же потерял интерес и переключился на разговор с вором.

Тому удалось взять две комнаты: одну — для мужчин, другую — мне. Я взяла корзину с Фраем и счастливо отправилась на верхний этаж. Там меня ждала лохань с горячей водой, в которую я спешно погрузилась, сняв с себя грязные вещи.

Я натёрла мочалкой тело и вымыла волосы, за время пути превратившиеся в жирные сосульки. Кот уселся на бортик и принялся с любопытством смотреть вниз, но не делал попыток прыгнуть. Фрай задумчиво коснулся воды, но как только лапа едва погрузилась в жидкость, он с удивлением отдёрнул её. Сидя на узком борту, зверь начал вылизываться. Я поразилась, как он там смог поместиться, и не стала прогонять. В бадье мне удалось расслабиться, и, случайно прикрыв глаза, я сама не заметила, как задремала.

Мне снился Вижский град. Я снова оказалась маленькой девочкой, мышью передвигающейся по коридорам огромного замка. Холодные стены из серого камня были такими же, как я помнила: высокими и идеально гладкими. Я пряталась по углам, боясь натолкнуться на варваров, захвативших дом. Особенно боялась встретиться с новым князем. Я даже вспомнила его имя, странное и непривычное на слух, — Арне Зоркий.

Но во сне я очутилась в коридоре ровно в тот миг, когда Арне появился из-за угла в окружении своей свиты. Я тут же испуганно юркнула за гобелен, защищавший обитателей замка от непогоды: ветры на севере особенно коварны. Я тряслась, как лист по осени, боясь, что веряне меня обнаружат. Как всегда, заигравшись, я попала в ту часть замка, в которой детям вроде меня не находилось места. За свою оплошность я могла здорово поплатиться.

Князь был зол. Я чувствовала его гнев даже сквозь скрывавшую меня ткань. Я боялась пошевелиться, выдав тем самым своё присутствие. Он кричал на людей, которые шли вместе с ним:

— Я не потерплю трусов и лентяев! Олав требует немедленно найти хризолитовую шкатулку. И я должен быть первым, кто принесёт её царю!

— Мы делаем всё возможное, — сказал кто-то, и я узнала голос Лунна, угостившего меня когда-то печеньем и посадившего в кибитку с детьми, которых насильно привезли в Берльорд.