Полуночница

Довольно покачивая полными боками, повариха вышла из кухни, оставив меня в одиночестве. Тишина зазвенела спокойным унынием. Я тоскливо уставилась на холодное содержимое миски. К горлу подкатывал ком.

Но скучать пришлось не долго: вскоре мне составил компанию другой обитатель дома. Внутрь бодро зашёл молодой мужчина с бледно-голубыми глазами и аккуратными усами. Чем-то едва уловимым он напоминал кухарку, и я осмелилась мысленно предположить, что это был её родственник.

Увидев меня, «наслаждающуюся» похлёбкой, он замер, словно наткнувшись на невидимую преграду. Одно его веко задёргалось, а рот приоткрылся в немом изумлении.

— Что вы делаете? — спросили меня. Я недоумённо моргнула, не предполагая, что удивило его.

— Ем, — коротко сказала я.

— Ааа, — понятливо протянул родственник поварихи. — А что?

— Похлёбку, — содержательно ответила я, желая, чтобы меня поскорее оставили в покое. Настроение до сих пор держалось упавшее, а неприязнь обслуги только подкрепило апатию, которой я поддалась.

Он оттаял, будто наконец-то решил сложную задачу, и загадочно улыбнулся своим мыслям. Видимо, спокойствие мне не грозило, и мужчина не захотел прекращать разговор, хотя я ясно дала понять, что чужое присутствие мне неприятно.

— Вкусно? — участливо поинтересовался он. Я позволила злости мелькнуть в глазах, но с холодной вежливостью произнесла:

— Очень! — хотя это являлось ложью.

Он фыркнул, раскусив обман, и бросил на меня любопытствующий взгляд.

— Ну вы даёте! Обычно мы этим свиней кормим. Я увожу объедки в ближайшую деревню, к родителям.

Я ошарашено разжала руку, и ложка выскользнула на стол. «Вот же... кухарка!» — мысленно процедила я. Приличных слов для её поступка не находилось. Она-таки нашла, чем досадить мне. Знать бы только, чем я ей помешала.

— Позвольте? — сказал незнакомец, забирая тарелку. Я бездумно кивнула. Он вылил содержимое миски в ведро и принёс мне новую с ароматным горячим бульоном. — Господин Ноттон просил его вам приготовить. А Нору простите. Она порою бывает ужасно... несдержанная.

Я пожала плечами, припоминая её бормотание, и, переведя взгляд на родственника женщины, задала вопрос:

— Как вас зовут?

Он приосанился.

— Я Брод, а Нора — моя старшая сестра. Иногда она ведёт себя, как настоящая грымза. Особенно не любит таких хорошеньких девушек, как вы. Но на самом деле у неё доброе сердце. Уж я-то знаю.

С этим я могла бы поспорить, но не стала. Люди слепы, когда судят о близких.

Брод сел рядом со мной за стол и налил себе клюквенного морса, который тут же щедро отхлебнул. Он задумчиво оглядел меня и довольно хмыкнул:

— Намучился же с вами лекарь! Я думал, мне придётся оттаскивать труп, — бесхитростно признался брат поварихи, — но господин Ноттон вытащил вас с того света. Руки у Рене золотые — настоящее благословение Треокого.

— Неужели я была столь плоха? — попыталась выведать, раз уж целитель молчал о случившемся.

— Хуже! Я увидел вас, когда господин уже успел влить в вас силу, а какой вы попали к нему, — развёл он руками, — я и представить не могу.

Я вскинулась:

— Целитель одарённый?! — не смогла сдержать удивления я.

— Тише! — шикнул на меня Брод. — Я думал, вы знаете. Хозяин убьёт меня, если узнает, что треплю языком. О таких вещах не говорят каждому встречному.

— Я не каждый, — возмутилась я. — Он меня лечил.

Мужчина пожал плечами:

— Всё равно.

Несмотря на высказанные опасения, его линяло-голубые глаза оставались спокойными. В них не мелькало ничего, что можно принять за страх. Я решилась продолжить разговор, снова подняв заинтересовавшую меня тему.

— Но почему господин Ноттон скрывает своё мастерство?

Этого вопроса от меня будто ждали. Брод встревоженно огляделся и, понизив голос, осмелился дать ответ. Я убедилась, что некоторые мужчины порою бывают не сдержанней болтливых женщин.

— У старика отобрали лицензию, — прошептал собеседник. — Я не должен вам это рассказывать, но... Он же спас вас. Я, конечно, не знаю наверняка, но слышал, что дело произошло так, — не дожидаясь просьбы, начал он рассказывать. — Однажды Рене привезли очередного больного. Всё вроде бы как обычно, но лекарь склонился над тем, а тот — не дышит. Те, кто доставили тело, на вопросы лишь глаза отвели и с раздражением бросили, чтобы, как хочет, но поднял. Но воскресать-то никто не умеет, вот и Ноттон ничего не смог сделать. Руки, они золотые, но годны только с живыми, а с погибшими бесполезны. Оказалось, что умерший был непрост. Люди его стали божиться, что живого притащили, а целитель не спас. Как докажешь обратное?