Полуночница

— Тебя послушаешь, мы ещё благодарны верянам должны быть, что они нас захватили. Одно благородство. Всё улучшили, всюду — лишь благо и бескорыстие.

— Да, раньше, без выхода к морю, их торговля стояла на месте. Теперь всё иначе. Но разве это плохо?

— Кровь, Арес, вот что дурно. Ты её не видел, а я нагляделась сполна. И знаешь что: будь я в силах, помогла бы цесаревичу вернуть трон.

Мы немного молчали.

— Знаешь, говорят, род Фальксов проклят. Старого царя одолевало безумие. Но как бы то ни было, его правление не слишком отличалось от тех ужасов, о которых ты рассказывала. Пусть до севера тирания не добралась, здесь мы её познали сполна. Думаешь, верянам хватило одной армии? Нет, им оказала поддержку и наша знать.

— Продажные скоты! — в сердцах произнесла я, хотя рассказ Ареса не оказался для меня новостью.

— Полно ругаться, Уна, — устало попросил Арес. — Мы ничего не исправим. Остаётся лишь жить и ждать. Но пока хризолитовая шкатулка утеряна, твой Красный Сокол и новый царь будут сражаться за трон, а нам остаётся лишь запастись терпением.

  Я навострила уши. В трактир рассказывали, что эта ценная вещь — один из знаков царской власти. Никто не мог с уверенностью сказать, обладала ли она в действительности каким-нибудь могуществом, но разных выдумок я наслушалась сполна.

— А что она даёт им? — спросила я друга. — Какая разница, есть она или нет, ведь это всего лишь старая традиция?

— Выходит, что нет, раз она никому покоя не даёт. Теорий много. Говорят, в ней заключена какая-то древняя сила, но никто, кроме приближённых к роду Фальксов и высокопоставленных верян, не знает её природы.

— Глупости! — отмахнулась я, — Как по мне, это всё глупые сказки.

Мы прервали разговор, когда я отвлеклась, услышав звуки нааля[*распространённый в царстве Льен музыкальный инструмент], и поманила приятеля:

— Смотри, там менестрель на площади играет. Арес, пойдём танцевать!

И мы закружись с ним вместе, забыв о разногласиях. Звучала стремительная и заливистая музыка, и мы плясали, не в силах остановиться. Юбка пёстрого платья разлеталась вокруг ног, а я счастливо смеялась, обнимая друга за шею.

В выходной день на площади собралось много людей. Шла ярмарка, и мы решили пройтись по лавкам, рассматривая заморские новинки, и даже купили по сладкому кренделю.

— Лучшие сапоги во всём царстве Льен! Тончайшая выделка! Спешите приобрести! Арманьёльские кобылы! Чистокровные! Всего пятьдесят золотых! Мягкий шёлк! Южные ткани! — зазывали со всех сторон. Чего тут только не было: и жгучие специи, и искусные резные шкатулки, и всевозможные украшения… Я то и дело останавливалась, заинтересованная незнакомыми товарами.

Мы провели много времени, праздно смотря по сторонам, а когда утолили интерес, вышли из ярмарочных рядов, но людей от этого не стало меньше. Вокруг себя собирали толпы шуты в ярких нелепых нарядах, бродячие менестрели, наигрывающие незатейливые мелодии, и лицедеи в замысловатых масках, разыгрывающие спектакли на сценах передвижных кибиток. Неугодных людей с улиц города разгоняли стражи, но баллады и сценки, высмеивающие Лирана Фалькса и его попытки вернуть себе трон, всячески поощрялись.

Цесаревича представляли бородатым толстяком со смешным коротким клинком, неумело размахивающим им в борьбе против бравых и статных верян. Но, по-видимому, никто из присутствующих на самом деле его не видел, и о внешности сына покойного царя лишь строили догадки. Я поморщилась при виде очередного Красного Сокола, но это шутовское веселье радовало народ. Люди каждый раз громко смеялись над очередной грубой шуткой.

«Лиран» попытался напасть на «узурпатора», сидящего на потешном троне. Но сделав попытку поднять картонный меч, неуклюже опустился на землю, споткнувшись о камень.

— А другое твоё орудие так же падает, когда ты вынимаешь его из ножен? — на публику спросил «южанин». Толпа встретила смелое заявление громким хохотом.

— Пойдём, Уна, — повёл меня прочь Арес, но нам никак не удавалось выйти из толпы. Парень крепко держал меня за руку, боясь упустить из виду.

Как это всегда случается, где была публика, там находились и попрошайки. Обычно вымаливать подаяния — дело неблагодарное: во-первых, тут же разгонят стражи, во-вторых, ни у кого не найдётся лишней монеты. Но сегодня всё обстояло иначе. На ярмарку приходили богачи и развлекались, раздавая щедрую милостыню, поэтому бедняки поджидали выходящих с площади.

Арес приобнял меня за плечи, когда мы проходили мимо нищих, будто опасаясь, что кто-то из них может напасть на меня с поднятым с земли камнем. Я старалась быстрее пройти мимо оборванцев, морщась от едкой вони грязных тел и смрада нечистот, как один из них вдруг привлёк внимание. Мне показалось, будто рядом мелькнуло знакомое лицо, и я повернулась, чтобы внимательнее его рассмотреть.

— Уна, проходи вперёд, — торопясь выйти, потянул меня Арес, но я замерла посреди узкой улочки. Кто-то толкнул сына Устара. Он выхватил мою руку и, унесённый толпой, оказался впереди.