Полуночница

Адика долго не могла унять слёз. Она села на кровать, и я безуспешно пыталась её успокоить, надеясь выяснить, что случилось. Она дрожала и не могла связно говорить. Я взяла у хозяйки чая, но девушка к нему практически не притронулась. Наконец она нашла в себе силы отвечать на вопросы.

— Мы с Вегейром шли по улице Тихих вод. Уже стемнело, и дороги пустовали. Как вдруг услышали истошный крик. Брат бросился на помощь. Он у меня не из тех, кто может остаться в стороне от чужой беды, — всхлипнув, пояснила гостья, — А я осталась стоять, как он попросил. Спустя несколько минут... — её голос надломался. — Спустя несколько минут Вегейр вернулся с раненой девушкой на руках. Он был весь в чужой крови, но тут же понёсся за помощью. Мне велел не отставать, потому что маньяк находился где-то рядом. Мы принесли пострадавшую дежурному городскому целителю, но тот посмотрел её и развёл руками. Он мог лишь облегчить страдания несчастной, но не спасти. А искать другого лекаря, сама знаешь, нам не по средствам. Она продержалась ещё ночь, а потом умерла. Мы не знали её имени и не представляли, к кому можно обратиться.

Я нахмурилась, не понимая, как Вегейра могли в чём-то обвинить, но окончание истории не заставило себя ждать:

— Утром к нам пришли стражи, — убито проговорила Адика. — Схватили Вегейра как виновника. Но он же помочь хотел! Он не трогал... К лекарю принёс...

— Но как они могли поверить в обратное? — недоумевала я.

— Там дальше по улице тупик был, а позади — люди. Никто, кроме нас, оттуда не выходил. Настоящий убийца будто исчез. А отец девушки из влиятельных, он хочет отомстить и не верит, что мы понятия не имели, кто его дочь. Он обвинил брата, что он специально отнёс её к тому целителю, который не смог бы спасти! А ещё стражи выяснили, что девушка ночью из дома ушла сама, к любовнику. Это подруги несчастной рассказали, но кто этот загадочный мужчина, они не знают, — закончила подруга и добавила. — Кроме Вегейра, подозреваемых нет. Никто не видел, как он отбил её от того чудовища, а сам ведь не смог даже разглядеть лица. Уна, мне так страшно! Его же попросту повесят! Ни за что повесят...

Я приобняла её за плечи. Адика закрыла лицо руками, её плечи подрагивали от рыданий.

— Я последние деньги спустила на подкуп стражей, пытаясь выяснить, что случилось. Они считают, что Вегейр принёс девушку к лекарю, когда понял, что ему не скрыться, а идут люди. Мне тоже грозились... Мы же с братом вместе пришли, но пока против меня ничего нет. А моим словам никто не верит... Говорят, что я просто оправдываю родственника. Но Вегейр!.. Уна, скажи, ты веришь мне? Пожалуйста, скажи, что веришь! Весь Ландвааг словно сговорился против моей семьи. Все знакомые теперь избегают меня и Йорана, как больных чумой.

— Я не сомневаюсь в Вегейре, — сказала я, совершенно не лукавя. Я вспомнила о его доброте и помощи. Мне не верилось, что такой искренний и честный человек способен на убийство. Я хотела помочь ему, хотя не представляла как.

Я подумала, что стоило обсудить всё с Милошем. Моментально забыв об обиде, я решила немедленно к нему отправиться. Кто поможет, если не Ловкач? В трудной ситуации он не бросит. Наверное... Но, с другой стороны, он ведь может отказаться от этой авантюры. Его волновала судьба зрячей, но не случайного знакомого. Тем не менее я решила попытаться. Чем Треокий не шутит?

Мы с Адикой вышли из комнаты, оставив Фрая одного. Кот лениво проводил нас взглядом и ещё сильнее растянулся на кровати. Чёрный с белой кисточкой хвост рассеянно бил по постели. Когда я повернулась назад, то прежде чем закрыть дверь, увидела, что зверь закрыл глаза и спокойно задремал. Жаль, я его меланхолии не разделяла.

Мы пошли знакомой дорогой. Ветер гонял по улице пожухлые листья, шелестящие на лету. Тихо курлыкали голуби, сидящие на крышах домов. В расщелинах и канавах прятались крысы, сверкая блестящими глазами.

Из булочных доносились чарующие ароматы свежего хлеба. От этого тёплого и приятного запаха рот тут же наполнился слюной. Мне было легко представить, как я бы могла взять в руки горячую булку, завёрнутую в тонкую бумагу, и развернуть лист цвета спелого зерна. Раздался бы шелестящий звук, а в нос ещё сильнее ударил дразнящий аромат. Онемевшие руки согрелись о горячие хлебные бока. Я бы оторвала кусок и вгрызлась сначала в хрустящую корочку, а потом и в горячую мякоть.

Я проводила вожделеющим взглядом булочную. Да, пожалуй, не найдётся запаха приятнее хлебного. Особенно на голодной желудок — приход Адики нарушил планы поесть. Я завистливо сглотнула, наблюдая, как люди покидают очередь с покупками.

Навстречу шёл мальчик с вестником. На его груди был приколот знак треглазия — символ правды. Изображение заключённого в круг листа клевера, каждая лопасть которого представляла собой всевидящий глаз, широко использовалось в Льен. Мальчик кричал, держа перед собой стопку газет:

— Последние новости царства! — надрывался он. — Стычка на границе с Арманьёлой! Грядущий праздник осеннего равноденствия! Сводка погоды! Самые известные неженатые менестрели Льен! Интервью с дочерью Дааро Крайса! Календарь храмовников на ближайшие полгода!

Жители Ландваага активно покупали газету. В центре Льен любили читать вестник. Здесь новости узнавали быстро, это княжествам приходилось подолгу ждать известий. Когда издания достигали окраин царства, многое уже теряло актуальность, причём стоила газета в том же Берльорде заметно дороже, а про север — вовсе нечего говорить. Мысли людей в Вижском граде занимали другие заботы. Да и читать рядом со столицей умели многие, а у нас — единицы.