Страница 18 из 18
***
Прийти в себя не помогают ни алкоголь, ни даже Лайэл, заявившийся ко мне минут через пятнадцать после ухода Кэтрин с явным намерением «выбить всю дурь», как он это называет. Только вот, увидев меня, он лишь недовольно прицокивает языком и идёт за аптечкой.
Молча, всё молча.
Столько слов рвётся наружу, но он их сдерживает, показывая своё недовольство излишне сильными и грубыми движениями мазью по ранкам и царапинам.
Как будто кто-то взял топор и разрубил меня пополам, забрал другую половину с собой.
Мозг отказывается осознать случившееся. Выставил защитный рубеж, последний — в надежде, что это поможет не сойти с ума.
Кэти не приезжала, она всё ещё в Америке, с мамой, проходит реабилитацию.
Кэти не ненавидит меня, она скучает и ждёт, когда я приеду и заберу её.
Кэти не любит тебя так, она просто очень добрая, и даже то, что случилось, смогла простить своей лучшей подруге.
Кэти…
— Дик! Чёрт бы тебя побрал! Что ты теперь делать будешь, а? — нависший надо мной Лайэл, пытающийся докричаться, — видение, призрак из того места, где весь этот кошмар — реальность.
Надо убедиться. Убедиться, что правильная — реальность в моей голове.
Выхватываю телефон у Лайэла из рук — как будто Кэти в Америке может мне не ответить — и набираю по памяти её номер. Не реагирую на настойчивое мигание экрана, который уже давно, с третьей цифры определил, чей голос я хочу услышать.
— Да? — Она не спрашивает, кто звонит, она уже знает.
В её «Да?» скрыто гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
— Выход есть, Кэти. Из любого дерьма есть выход, ты же знаешь, — выдаю на одном дыхании и замираю. Жду ответа.
Пока она молчит, на заднем фоне всё сильнее становятся слышны странно знакомые звуки. Кто-то спрашивает её имя и цель визита.
— Знаю. Вопрос только, смогу ли решиться. Пожелай мне удачи, брат.
— Кэти!..
Вешает трубку раньше, чем я успеваю сказать хоть слово.
Больница. Она пришла в больницу. Она пришла, чтобы увидеть тебя.
Выход… Да, он действительно есть. Один, последний шанс. Как минимум — отказаться от меня, как максимум — от всей нашей семьи. И тогда, возможно, ты найдёшь в себе силы простить хотя бы её.
Или же просто решишь отомстить мне, забрав себе самое ценное, как сделал я с тобой.
Неужели она пойдёт на это?
Неужели её зависимость настолько сильная?
А моя?
Кто из вас моя настоящая зависимость?
Думаю об этом, думаю всю дорогу до больницы под обеспокоенным взглядом Лайэла, который не отпустил одного, не дал сесть за руль. Может быть, зря.
Чувствую, что внутри вместо мыслей, чувств, эмоций — змеиный клубок. К какой ни протяни руку, ужалит. Беспощадно, смертоносно.
Они изголодались в клетке, в которую я их посадил, и теперь не упустят случая выбраться, даже если этим самым сломают меня.
Почему я хочу остановить Кэти? Не хочу её терять? Не хочу терять тебя? А может, вас обеих?
Какой выход найти мне? И есть ли он вообще?
Ведь я на самом деле <i>ни о чём</i> не жалею.
***
Вижу суматоху у твоей палаты и чувствую, как скручивает колючей проволокой внутренности, пропарывает, выпуская наружу панический страх.
Не помню, как преодолел коридор, не знаю, пытался ли кто-то меня остановить.
Поначалу кажется, что красные пятна на полу, простыни, мебели — это вспышки воспалённого сознания, затмевающие обзор.
Но в них не увязают пальцами. Они не оставляют металл на языке при попытке их стереть с рук.
И в палате никого.
Кроме меня.
Отхожу обратно к выходу, чтобы увидеть всю картину.
Перевёрнутый стул… Ты сидела на нём. Расфокусированный взгляд обращён в окно, и непонятно, слышишь ли, что говорит тебе Кэти. Слушаешь ли. Только сестры надолго не хватает: она слишком скучала, слишком нуждалась в том, чего у меня всё это время было в избытке. Она огибает стул, падает на колени и сгребает тебя в объятия, ни на секунду не прекращая шептать слова любви, сдерживаемые столько лет.
Самое драгоценное, самое желанное сокровище наконец оказывается в её руках. Какое-то время ты позволяешь этому продолжаться, даже тянешь руки в ответном объятии, но… Кэти что-то говорит. Что-то, что рушит всё. И вместо объятия ты вынимаешь из её причёски металлические палочки-заколки, чтобы в следующее мгновение ударить изо всех сил и со всей накопленной болью ничего не подозревающую подругу.
Удар за ударом, без разбора, не целясь. Получая физическое удовольствие от одного вида скрывающихся по самое навершие в чужом теле орудий мести. Наслаждаясь безнаказанностью и абсолютным бессилием противника перед тобой. Теплотой капель свежей крови на лице, руках, шее.
Врачи врываются в палату, привлечённые не криками Кэти, нет, а твоим истеричным торжествующим воем.
Он разрывает своей громкостью барабанные перепонки. Как будто я правда слышу его.
Как будто это на самом деле врачи скручивают тебя, пытаясь вырвать из рук окровавленные палки, забирают на носилках Кэти.
По-настоящему, а не в моей голове.
Но реальность оказывается куда хуже: в ней множество лживо-сочувствующих лиц, орущий на кого-то Лайэл, а самое главное — в ней Кэти уже нет.
Об этом бесцветным голосом сообщает Хоуп. Скончалась в реанимации от полученных травм и большой кровопотери. Они ничего не смогли сделать.
Им очень жаль, правда.
Удавкой перетягивает горло. Дышать невозможно, кричать невозможно — голос пропал, как в старых детских кошмарах.
Уже собираюсь наброситься на врача, если надо — по стенке размазать, но узнать, где ты сейчас находишься, и понимаю, что этого и не требуется: встречаюсь с тобой, замотанной в смирительную рубашку, только-только отмытой от крови моей сестры, взглядом.
Эпизод — как в замедленной съёмке, и, по ощущениям, вокруг никого, кроме нас.
Говоришь беззвучно, шевелишь одними губами, но я понимаю. Слова выжигаются узором на каждой клеточке существа.
«Теперь мы квиты».
А затем твоё личико озаряет та самая нежная, любящая улыбка, отражается в глазах. Тянет за собой.
Ты, Майя, никогда не умела злиться долго. Ты сделала свой ход, и теперь выбор за мной.
Потерять или обрести?
Конец