Страница 22 из 27
Их дом всегда был полон гостей из разных государств и компаний. Уж такова была специфика его и Ольги работы, что без встреч, разговоров, обсуждений, не обходилось ни одного дня, а заканчивались они, как правило, совместным ужином, и опять же, обсуждениями, спорами, иногда длящимися до глубокой ночи.
* * *
Вадиму нравилась такая бурная жизнь, он чувствовал себя в ней, как рыба в воде. И всё бы продолжалось и дальше так, если бы однажды…
Однажды он не смог устоять против просьбы жены поехать в гости к одной из её подруг. Возвращаясь поздно ночью домой, он, сидя рядом с женой, задремал. Ольга вела машину, профессионально - у неё был опыт вождения ещё со студенческих времён, и он полностью доверял ей. Поэтому, расслабившись, он закрыл глаза и стал составлять план работы на завтра, а затем, незаметно, под ровный шелест мощного двигателя, задремал.
Разбудил его какой-то скрежет. Вадим открыл глаза и, не успев ещё ничего сообразить, мгновенно получил мощнейший удар в голову и грудь. Затем, боль всего тела, провал, темнота…
Он пришёл в себя так же неожиданно, как и провалился в беспамятство. Резко открыв глаза, Вадим мгновенно получил световой удар от висящей над ним, ярко светящей лампы, и зажмурился. Пришлось повторить попытку. Медленно поднимая веки, Вадим постепенно настраивал глаза на яркий свет.
За световым пятном виднелось что-то белое.
Это стена или потолок? - спросил он неизвестно кого, но ответа не услышал.
В их с Ольгой спальне и потолок и стены были другого цвета, напряг он память.
- Где я? – вновь спросил он, но ответа опять не последовало, и что странно, он не услышал собственный голос.
Тогда он повернул голову к двери в спальню, но голова не повернулась, лишь резкая боль пронзила его шею, и он вновь провалился в темноту.
Перед ним, как в калейдоскопе, долгое время мелькали какие-то мужские и женские лица, их губы шевелились, но что они говорили, Вадим не слышал и не понимал. Их речь была похожа на совершенно непонятную тарабарщину.
В одно из просветлений сознания перед ним появилось как-будто знакомое лицо. Он долго вспоминал, где он мог его видеть, кому оно принадлежит, напрягал память, но от напряжения в голове его возникала пульсирующая боль, и он устало закрывал глаза.
Сколько времени так продолжалось, Вадим не знал. Но однажды, открыв глаза, он увидел перед собой чем-то знакомое ему старенькое лицо, и вспомнил – это же моя мама!
– Мама, почему ты плачешь? - спросил он. Ему казалось, что он громко спросил, но услышал лишь свой шёпот.
На лицо матери тенью легла скорбная улыбка.
С этого дня Вадим пошёл на поправку. К нему вернулся голос, затем, он начал понемногу двигаться. На его вопрос, как он оказался в больнице и сколько времени в ней провёл, его лечащий врач пожал плечами: да совсем немного - шесть месяцев и одиннадцать дней. А попали вы к нам, милейший, после автомобильной аварии…
А вот на вопрос, где его жена, Ольга, и почему она не приходит его проведать, врач ответил, что она лежит в другом корпусе и пока ни вы, ни она в гости друг к другу ходить не сможете.
Мать же, вообще при его вопросе отвернулась, а после ответа врача, она, повернувшись к сыну, грустно посмотрела на него. Её глаза были полны слёз.
Вадим заподозрил что-то неладное и, когда врач ушёл, он заставил мать рассказать об Ольге:
Ольга погибла во время аварии, когда ваша машина столкнулась с грузовиком, стала она рассказывать подробности. Ольга была… немного пьяна и… уснула за рулём. Ты чудом остался жив, тебя долго пытались спасти. Я уж думала, что ты не выживешь.
Приезжали Олины родители, забрали гроб с её останками и похоронили в Ленинграде…, то есть в Петербурге. Хотели и тебя забрать с собой, но врачи не разрешили.
После рассказа матери об аварии и гибели его любимой Оленьки, Вадим замкнулся. Он потерял смысл жизни.
* * *
Из больницы выписали Вадима через месяц после его разговора с матерью. Но это уже был совершенно другой человек. Куда подевались его жизнерадостнось и приветливость, остроумие, умение не лезть в карман за ответом.
По комнатам большого дома, прихрамывая, опираясь на инкрустированную трость, бродил угрюмый, с поседевшими висками мужчина.