Алтынай

– Может, продолжим традицию? – Саша сощурился, как кот на сметану.

– Да? – девушка лукаво улыбнулась. – Тебе только протяни ноготок – без руки останешься! Давай сегодня не будем о серьезном, – предложила Алтынай. – По-моему, наступают последние деньки, когда можно вот так, ни о чём не думая, смотреть на эту красоту вокруг. Вопросы сами найдут нас, когда придет время.

– Давай не будем, – согласно кивнул головой Саша.

Они легли на горячую землю и блаженно закрыли глаза. Долго лежали, разморенные жарой, и слушали жаворонков. Потом Саша повернулся к Алтынай и, подперев голову рукой, стал смотреть на нее. Он провел пальцем по ее закрытым глазам, по ее носику, губам.

Алтынай наслаждалась этими прикосновениями. Ее губы раскрылись, грудь стала учащенно подниматься.

Она повернула голову к Саше, и ее губы оказались в сантиметре от его губ.

Потом они слились в поцелуе. Рука Саши непроизвольно скользнула под блузку девушки и легла на ее упругую грудь. Под рукой мгновенно затвердел сосок, приподняв ткань лифчика.

Алтынай застонала, ее тело выгнулось дугой. Она рванулась из его рук и вскочила. Отбежав метров десять от него, она остановилась, закрыв лицо руками, и стала раскачиваться из стороны в сторону. Потом села спиной к нему. Саша подождал, когда перестало стучать в висках, подошел и сел рядом с ней.

– Прости меня, Алтынчик! Я не хотел, но ничего не могу с собой поделать.

Она подняла на него глаза, полные слез:

– Ну нельзя нам это до свадьбы! Для нас это страшный грех. Аллах очень сильно наказывает тех, кто нарушает этот запрет. Прошу тебя, не делай больше так!

Саша обнял ее за плечи и стал тихонько покачивать, как ребенка.

– Ну не расстраивайся ты так, Алтынчик! Я больше не буду. Хочешь, я тебя развеселю?

Она грустно улыбнулась:

– Ну развесели! Если получится.

Саша принял задумчивый вид:

– Я давно хотел тебя спросить… Почему у вас, казахов, такие узкие глаза?

Алтынай удивленно посмотрела на него:

– Потому же, почему у вас круглые. Природа так придумала. Знаешь такое слово? При-рода!

– Думаю, природа здесь ни при чём, – Саша внимательно стал рассматривать свои ногти.

– Та-ак! – она заинтересованно повернулась к нему. – Ну давай, продолжай! Я так понимаю, у тебя есть своя, какая-то сногсшибательная теория по этому поводу?

Саша надул щеки:

– Так это же очевидно! Когда вы рождаетесь в степи, вы зажмуриваете глаза от яркого солнца. Так потом и ходите всю жизнь – зажмуренные!

– Нет, не катит твоя теория, – Алтынай ехидно улыбнулась. – Во-первых, у нас не узкие глаза, а миндалевидные!

– Миндалевидные? – Саша сделал круглые глаза.

– Да! Миндалевидные, – подтвердила Алтынай. – Есть такой орех. Миндаль называется. Вот у вас глаза, – она свернула пальцами нолики и приставила к своим глазам, – круглые, как грецкий орех. Вы когда рождаетесь, наверное, думаете: «Куда это я попал?» – и она состроила смешную рожицу. – Так потом и ходите всю жизнь, с вытаращенными глазами.

– Ну хорошо! – притворно вздохнул Саша. – А что во-вторых?

– А во-вторых, – она победно улыбнулась, – мы рождаемся не в степи. Мы рождаемся в роддомах. И иногда даже зимой, когда солнца вообще не видно. Так что извини! – она развела руки в стороны.

– Да, – хмыкнул Саша, – похоже, ты права. Эта теория не катит. Остается только одно, – он тяжело вздохнул и на всякий случай отодвинулся от девушки. – Лень рождается впереди вас. Вы немного открываете глаза при рождении – и всё. Дальше вам лень. Так что глаза у вас не узкие, они у вас ленивые!

– Ах ты гаденыш! – завизжала Алтынай. Она вскочила и сжала руки в кулачки. – Сейчас как дам по башке, неделю будешь ходить прищуренный. Тоже мне, офтальмолог нашелся!

Саша с хохотом стал отбиваться от ее кулачков:

– Всё, всё! Сдаюсь!

Он схватил Алтынай и немного приподнял в воздух. Она брыкалась и кричала, чтобы он ее отпустил. Потом затихла и закрыла глаза.

– Дай я поцелую твои миндалинки, – прошептал он.

Он нежно целовал ее закрытые глазки. Потом опустил ее на землю, и они замерли. Ощущение счастья заполнило их души до краев.

Потом они снова легли рядом и стали наблюдать за беркутом.

– Сашуль! – задумчиво спросила Алтынай. – А ты кого хочешь? Девочку или мальчика?

Саша невольно подумал, что этот вопрос задается с тех пор, как на земле появились первая женщина и первый мужчина.

– Девочку!

– А почему? – удивилась Алтынай. – Казахские мужчины всегда хотят мальчика. Продолжатель рода и всё такое.

– Не знаю, – ответил Саша. – Первой должна быть девочка. Тогда у меня будет две Алтынайки. Одна большая и одна маленькая.

– Не объешься? – счастливо засмеялась она. Потом толкнула его ладошкой в грудь. – Я тебя серьезно спрашиваю.

– И я серьезно, – сказал Саша.

– Ну хорошо! – вздохнула она. – Давай, если будет девочка, назовем ее русским именем. А если мальчик, то казахским.

– А как мы назовем девочку? – уже через минуту спросила она.

– Лиза! – ответил Саша.

– Лиза… – задумчиво повторила Алтынай. Потом чуть пожевала губами. – Вкусное имя. И красивое!

– Да! – подтвердил Саша. – Вкусное и красивое. Наша дочь будет самой красивой девушкой на земле.

– Ой, да ладно! – засмеялась Алтынай.

– Что «ой, да ладно»? – Саша встал и принялся отряхивать джинсы от травинок. – У таких красивых родителей не может быть некрасивой дочери. Вставай, Алтынчик, уже холодно, надо идти.

Глава 7

На следующий день Сашу призвали в армию. Повестку принесла пожилая почтальонша.

– Распишись вот здесь! – ткнула она пальцем в тетрадь. – Господи, когда это кончится? – тяжело вздохнула она. – Ну, давай, Надя, держись! – обратилась она к Сашиной матери. – Дай бог всё обойдется!

К поезду, кроме мамы, Сашу пришли провожать все его друзья. Ждали Алтынай. Она пришла за 15 минут до отхода поезда. Вернее, ее привез брат на своей машине. Он молча курил, опершись на крыло своего жигуленка. Саша изредка ловил его тяжелый, презрительный взгляд.

Мама и друзья отошли немного в сторону.

Алтынай подбежала и прижалась к нему всем телом:

– Саша! Ни о чём не думай! Я буду ждать тебя, что бы ни случилось.

– Что, так всё плохо, Алтынчик? – он постарался поднять кверху ее лицо. Ее глаза были опухшими от слез.

– Да! – кивнула Алтынай. – Мама еле уговорила отца открыть дверь.

По репродуктору объявили об отправке поезда. Офицеры забегали вдоль состава, выкрикивая команды. Саша торопливо поцеловал мать, пожал руки друзьям. Потом взял Алтынай за руки:

– Я люблю тебя, Алтынчик! Ничего не бойся! Мы всё выдержим!

Она молча смотрела на него, прижав ладони к губам. Ее пальцы дрожали.

Саша заскочил в вагон, и состав тронулся. Алтынай робко махала ему рукой.

Он стоял возле окна и смотрел в сторону вокзала. Поселок Степной стремительно уменьшался. Через некоторое время он превратился в светлое пятно. Сквозь тучи на него падал столб солнечного света.

Саша попал в пограничные войска. Он впервые увидел горы, покрытые снегом. Поразился красоте города Алматы. Всё, о чём рассказывала ему Алтынай, он теперь увидел воочию. Их часть перебрасывали и на побережье Каспия, в район города Актау. На учениях отрабатывалось взаимодействие сухопутных и морских погранвойск.

Саша очень окреп физически. Их до седьмого пота заставляли отрабатывать приемы рукопашного боя. Обучали также азам компьютерной техники, радиоделу, основам английского языка.

Саша часто вспоминал высказывания Алтынай про другой мир, других людей. Он начал понимать, что она испытывала в свои пятнадцать лет, попав в совершенно другую обстановку. Несколько раз он пытался связаться с ней, но мобильные телефоны тогда только еще входили в обиход, и связи со Степным не было. Мать в письмах отвечала, что пока не видела Алтынай.

Год пролетел незаметно. Саша вернулся в поселок смуглый от постоянного солнца, накаченный и, как сказала мать, взрослый. Она радостно хлопотала возле печи, рассказывая попутно о поселковых делах. Саша слушал ее про сестру, которая учится уже на четвертом курсе, про то, как отелилась корова, сколько цыплят утащил этот паразит-беркут. Саша давно не видел ее такой энергичной. На его вопросы о здоровье она отмахивалась: мол, всё нормально. Главное – он вернулся живой и здоровый, и они теперь заживут.