Страница 8 из 17
– Будешь спать здесь, в этой комнате, – бросил гостю хозяин: – а я, как всегда, лягу на кухне. – чуть слышно кряхтя, он тяжёло поднялся с колен. Глеб услышал отчётливый хруст изношенных суставов мужчины.
– Спасибо. – откликнулся парень.
– А сейчас пошли ужинать. – старик вышел в сени и тут же вернулся. В руках он держал долгополый овчинный тулуп: – Укроешься, если замёрзнешь. – он бросил потёртую шубу рядом с большим одеялом. Отправился в кухню и загремел там какой-то посудой.
Гость двинулся следом.
– Рукомойник и всё остальное, на улице. – на ходу объяснил Латимир Серкович.
Благодарно кивнув, Глеб вышел из дома и остановился у двери. Солнце уже скрылось за высокими кронами леса. Ранние сумерки заполнили двор. Тагай тихо сидел в своей будке и не высовывал носа наружу. Наверно считал, что нет здесь ничего интересного.
Какое-то время парень стоял неподвижно и, наконец, с большой неохотой пересилил свой страх перед огромной собакой. Тихо спустился по скрипучим деревянным ступеням и боком прокрался мимо жилища Тагая.
Показывая, что он вовсе не дремлет, зверь громко, протяжно зевнул. Тихонечко рыкнул, но вылезать наружу всё же не стал. Видимо помнил, что сказал ему старый хозяин. Мол, этот парень свой человек. Пусть себе ходит спокойно.
Двигаясь по узкой тропинке, Глеб прошёл вглубь огорода. Навестил дощатый нужник, ничем не отличавшийся от подобных строений, разбросанных по просторам страны. Быстро закончил с кое-какими делами и вернулся назад.
Взглянул на просторный сарай и увидел на стенке строения то, что искал. Это был старый жестяной умывальник со штоком, украшенным снизу кругленькой пипочкой. Рядом была приколочена пустая консервная банка, в которой лежал кусок тёмного дешёвого мыла.
Гость вымыл руки и с наслажденьем умылся. Полотенца рядом с рукомойником не он не нашёл. Поэтому, просто стряхнул воду с лица и ладоней и двинулся в дом, как есть, с мокрой кожей. Мол, чай на улице лето, само скоро высохнет.
Когда он появился на кухне, старик уже собрал поздний ужин. Парень не ел с раннего утра и проголодался, как турист после дневного похода. К его сожалению угощение оказалось на удивление скудным. На большой глубокой тарелке лежало с десяток картошек, сваренных в чугунке прямо в «мундире».
Здесь же стояла миска с зелёным перистым луком и пятью огурцами толщиною в три пальца. Видно, всё было сорвано со своего огорода. Рядом располагалась краюха ржаного подо́вого хлеба, и мелкое блюдце с сероватой каменной солью.
Украшала кухонный стол трехлитровая стеклянная банка с тёмно-красной вспененной жидкостью. В ней Глеб как-то сразу узнал простую самодельную бражку из лесной духовитой малины.
Разлив напиток по старинным гранёным стаканам, хозяин позвал гостя к столу: – Садись, ужинать будем. – не глядя на парня, он равнодушно добавил: – Жены у меня давно уже нет. Так что, не обессудь, разносолами угостить не могу.
Ждать пока гость сядет за стол, старик тоже не стал. Отрезал от каравая два толстых ломтя чёрного хлеба и один положил перед с Глебом. Второй устроил возле себя. Взял с блюда варёный картофель и принялся чистить от кожуры. Заскорузлые пальцы мужчины неожиданно быстро и ловко справились с трудной задачей. Вот что значит, многолетняя практика.
Старик осмотрел корнеплод, отдающий небольшой синевой. Обмакнул в крупную соль. Откусил от него, затем от длинной краюхи, и принялся мерно жевать. Огурцы, лук и бражку он тоже не оставлял без внимания.
Глядя как, хозяин уплетает домашние яства, Глеб сразу почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Парень не стал ждать ещё одного приглашения. Сел на табурет, и накинулся на простую еду деревенского жителя.
Покончив с незатейливым ужином, Латимир Серкович, довольно улыбнулся в усы и сказал: – Со стола я всё сам уберу, а ты иди и ложись. Завтра я тебя подниму на заре.
Поблагодарив за немудрёную, но сытную пищу, Глеб тотчас поднялся. Взял табурет и задвинул на место, под большую столешницу. Подошёл к деревянной двери, ведущей в просторную горницу. Незнамо зачем, подхватил рюкзак, стоящий рядом с уличной обувью, и отправился спать.
Тяжёлое одеяло оказалось с ватной начинкой. Оно было настолько большим, что парень сложил его вдвое в длину. Подвернул один край так, чтобы было чуть выше в изголовье постели. Не раздеваясь, повалился на мягкое ложе и укрылся старым тулупом.
Лишь растянувшись на гудящей спине, он понял, как сильно измучился за сегодняшний день. Глеб вяло подумал: – «Видно, сказалось бесславное изгнанье из лагеря».
Как писали в старых романах, парень смежил усталые очи, и мгновенно провалился в беспросветную тьму.
На’га
Проснулся Глеб от того, что почувствовал, как его сильно теребят за плечо. Он едва разлепил тяжёлые веки. С огромным трудом сфокусировал взгляд и с негодованьем зыркнул, кто же это не дает ему спать?
В комнате было очень темно. Лишь прямоугольники окон слабо серели на фоне чёрных брёвен стены. Парень протёр руками глаза и только тут разглядел старика. Хозяин дома стоял перед ним на коленях и продолжал трясти гостя за плечи.
– Что случилось? – хрипло, со сна, спросил обеспокоенный Глеб.
– Вставай-ка милок, тебя ждёт Великая На’га.
– Какая такая ногá? – пробурчал не вовремя разбуженный парень.
– Сам всё скоро увидишь. – ответил старик. Отпустил плечо недовольного гостя и строго добавил: – Собирайся милок поскорее, она очень не любит, когда к ней поздно приходят. Ещё, чего доброго, сильно рассердиться.
Глеб уже хотел отмахнуться от ветхого деда. Повернуться на левую сторону и продолжить внезапно прерванный сон. К счастью, он вовремя вспомнил, что старик обещал утром довезти его до Трёхреченска.
Поэтому, он не стал перечить суровому хозяину дома. Прикрыл глаза веками и, на ощупь, кряхтя, стал подниматься с постели. Спал он, не раздеваясь. Так что, время на облачение ему сейчас не понадобилось.
Громко зевая, парень подхватил рюкзак за широкие лямки и, волоча его по полу, поплёлся на кухню. Обулся в кроссовки и только потом, вдруг заметил, что вогула в помещении нет. Пожал плечами, помотал головой и вышел наружу.
Старик стоял возле двери и нетерпеливо топтался на месте, словно конь, застоявшийся в тесной конюшне: – Рюкзак оставь в доме. – приказал он непререкаемым тоном и сурово добавил: – Потом его заберёшь.
Вернувшись в тёмные сени, Глеб поставил «Ермака Тимофеича» рядом с порогом и, споткнувшись о высокий порог, вышел наружу. Пока хозяин захлопывал дверь. Пока вставлял щепочку в проушину вместо замка, гость зябко поёжился от предрассветной прохлады. Открыл пошире глаза и повертел головой.
К своему удивлению, парень не увидел вокруг ни одного огонька, горевшего в окнах деревни. Только большой диск полной серебристой луны одиноко мерцал в вышине.
Мертвенный свет падал на совершенно безлюдную местность, которая была укрыта тонким слоем тумана. Лёгкая дымка серела в отблесках тусклых лучей ночного светила, и походила на одеяло, накинутое на поверхность земли.
Всё небо заливала плотная чёрная краска, и лишь с левой стороны горизонта начинало немного светлеть. Не было слышно ни переклички молодых петухов, ни отрывистого собачьего лая.
– То ли, сейчас очень рано и петухи ещё спят? То ли, у них даже куры несут службу молчком? – сказал тихо гость. Протяжно зевнул и добавил: – Наподобие их суровых собак, похожих на огромных волков.
Старик спустился с крыльца, но направился не к широким воротам, как представлял себе Глеб, а в противоположную сторону, прямиком к огороду. Парень не стал задумываться над поведением пожилого мужчины и поспешил следом за ним.
Они прошли мимо тёмной дощатой уборной. Сделали пару шагов и упёрлись в забор из жердей. В высокой ограде находилась калитка, сколоченная из старых досок. За ней виднелся узкий проход, ведущий вглубь чёрного леса. Проводник открыл щелястую створку и без сомнений устремился вперёд. Стараясь не отстать от хозяина, гость рванулся за ним.