Дьявольская трель

– Эй!

Эмили взглянула на него и увидела, что на его лице играет улыбка. Возможно, она считала его красивым, но ей сейчас было не до беседы с ним. «Это он ко мне обращается?» – подумала Эмили.

– Чего тебе? – грубо сказала она.

Парень усмехнулся, кинул приконченную сигарету на крыльцо и затушил ее ногой, а затем отшвырнул в сторону.

– Ты ведь новенькая, верно?

– Не прикидывайся, будто знаешь меня, – фыркнула Эмили, – тем более мы виделись с тобой в коридоре в тот самый день, когда я принесла свое личное дело директору Блуму. Понимаю, что ты хочешь завязать со мной разговор, но для достижения данной цели этим фактом у тебя воспользоваться не получится.

Светловолосый незнакомец переглянулся со своим другом, который во время всей ее реплики смотрел куда-то в другую сторону, а затем снова обернулся к Эмили, но она уже почти вошла в здание.

– Я Дюк, кстати, – улыбчиво произнес он, но дверь громко хлопнула, а девушка его слов не услышала.

Дюк был обычным парнем. На конкурсной основе поступил в «Эперфилд», обучался игре на гитаре. Как у любого молодого человека в этом возрасте, у него не было устоявшихся планов на жизнь, он всего лишь хотел заниматься тем, что ему нравилось, а этим являлась музыка. Эмили зацепила его. Дерзкие барышни казались ему интересными. Он вновь переглянулся со своим приятелем и что-то задумал.

Эмили достала из сумки свое расписание и, шагая вдоль коридора, смотрела по сторонам, пытаясь найти нужную ей аудиторию. Вокруг было нескончаемое множество одинаковых светло-коричневых дверей, которые отличались лишь номером и табличками с именами преподавателей. От бесконечного мотания головой у Эмили начало рябеть в глазах.

Наконец она нашла необходимый кабинет, убрала бумажку обратно в сумку и постучалась. Дернув за ручку и открыв дверь, Эмили на время ослепла, потому что с улицы слишком ярко светило солнце, а окна в кабинете, по всей видимости, были не задернуты шторами. Она вошла внутрь и окинула взглядом аудиторию. Это было просторное помещение, но из-за преобладания белого, бордового и черного цветов оно казалось мрачным, парты были непривычно длинные и вмещали по три ученика за каждой, они стояли в четыре ряда по десять уровневых парт.

Учитель подошел к Эмили и уточнил ее имя. Так как они ждали новую ученицу, то профессор тут же представил ее.

– Прошу вашего внимания, – обратился он к учащимся. – Эмили Дорсон – новенькая ученица класса скрипки, поприветствуем.

Ученики очень странно смотрели на нее и нехотя зашевелили своими руками, окидывая Эмили полумертвыми овациями.

– Я – профессор Флейм, – сказал высокий немолодой мужчина в светло-голубой рубашке, – займите свое место, пожалуйста.

Эмили быстро прошла вдоль первого ряда и заняла третью парту, за которой больше никто не сидел.

– Итак, мы остановились на практике или, как вы сами говорите, на самообучении. Какие композиции вы учили? – спросил профессор Флейм у присутствующих.

У Эмили нервно забегали глаза. Она не могла понять, о чем говорил этот мужчина, и судорожно ждала, пока кто-то поднимет руку и избавит ее от догадок. Через несколько секунд так и случилось. Девушка с двумя тонкими рыжими косичками подняла руку, и профессор подозвал ее к себе. Она тут же высвободила скрипку из оков футляра, схватила какие-то бумаги и подошла к столу учителя. Девушка положила листки с нотами на пюпитр, взгромоздила инструмент себе на плечо и начала играть. До Эмили наконец дошло, что учитель собирается оценивать их мастерство. Эмили испугалась и захотела сбежать. Странно, ведь она так ждала этого дня, предвкушала, как будет демонстрировать свою умелую игру, но, столкнувшись с мечтой лицом к лицу, вдруг струсила.

Рыжая девушка закончила играть и опустила скрипку, принимаясь выслушивать наставления учителя. Эмили вжалась в стул и боялась, что теперь вызовут ее.

– Мисс Дорсон, – послышался голос учителя, – выходите ко мне.

Весь класс обернулся в ее сторону. Никогда прежде Эмили не сгибалась под гнетом бестактных многочисленных глаз, но сейчас это произошло. Встряхнувшись и вернув себе присущую уверенность, Эмили выпрямила спину и гордо подняла голову. Открыв чехол и вынув новую скрипку, она направилась к старику. Она взглянула на пустующий пюпитр, а затем посмотрела на учителя, давая ему понять, что никаких нот у нее с собой нет.

– Что вы будете играть?

Эмили на секунду замялась, пытаясь вспомнить хотя бы одно название какой-либо композиции.

– Бетховен, "La Marmotte", – неуверенно произнесла Эмили и смачно сглотнула.

Учитель удивленно посмотрел на нее, но сделал жест рукой, предлагая приступить. Эмили подняла глаза на одноклассников и увидела, как они уже начали перешептываться между собой. «Я ведь даже не начала», – молниеносно пробежало в ее голове, и она решила, что лучше и вовсе не играть. Но гордость преобладала в ней и не позволила отступить. Эмили сжала зубы, взгромоздила инструмент себе на плечо и неуверенно поднесла смычок к струнам. В аудитории повисла гнетущая тишина, которая со всей силы давила на нее. Эмили неслышно ахнула, и ее глаза вновь бешено забегали, потому что она поняла, что инструмент новый и ни разу не был настроен. Но отступать было некуда. Эмили поставила подбородок на упор и коснулась девственных струн смычком. Ужасный скрипучий звук заложил ей уши, но она не унималась, продолжая это насилие. На мгновенье она закрыла глаза, предпочитая отгородить себя от происходящего, но сразу же осознала, что не помнит, как играть, и потому веки пришлось поднять. Отчаянная игра Эмили продолжалась всего минуту, но ей хватило этого, чтобы понять, что знаний и хоть каких-то умений у нее не осталось. Она опустила скрипку, посмотрела на аудиторию, состоящую из новых одноклассников, а затем услышала их откровенный и ни разу неприкрытый гогот. Эмили почувствовала, как ее лицо покрывается слоем пунца, и она перевела взгляд на учителя, в надежде на то, что хотя бы он спасет ее, но этого не произошло.

– Давно вы играете, мисс Дорсон? – спросил он и негодующе посмотрел на нее.

– С… С пяти лет, – ответила она и даже не собиралась говорить о том, что бросила обучение в двенадцатилетнем возрасте.

– Вы уверены? – прищурился профессор Флейм.

Эмили молчала, но кто-то из класса дал ответ вместо нее:

– Да она же глупая дура! – крикнул парень с веснушками. – Профессор Флейм, она ведь купила место в нашем классе, это очевидно. Она пустышка.

Класс вновь заразился смехом, но профессор Флейм тут же попытался их успокоить. Это было уже неважно, потому что Эмили подбежала к своему месту, мгновенно собрала вещи и направилась к выходу.

– Мисс Дорсон, вы не можете уйти! – грозно сказал учитель.

Эмили не сбавила шаг и даже не обернулась в его сторону, потому что по ее щекам уже предательски бежали соленые ручьи, а их никто не должен был видеть. Никогда.

Пулей выскочив за дверь, она почти бежала по длинному светлому коридору туда, куда глядели глаза. Коридор казался нескончаемым и слишком длинным, но наконец Эмили примкнула к затемненному углу, который соединял этот проход с другим. Опустившись на резную скамейку, Эмили пристально и заворожённо смотрела в одну точку ровно перед собой, а затем изо всех сил сжала губы и разрыдалась по-настоящему. Ее желудок начал сокращаться в бешеном ритме, а в руках плясала дрожь. Она поставила инструмент на пол рядом у своих ног, а затем обхватила себя руками, тщетно пытаясь успокоиться. Смех жестоких одноклассников до сих пор стоял на повторе в ее голове и все без конца нагнетал на нее это чувство, которое она пыталась утихомирить. Стыд. От нее осталась лишь одна оболочка, внутри пустота. «Почему это происходит со мной?» – спрашивала она себя, но не могла найти ответа. А имела ли ты право из-за этого плакать, Эми? Едкие слова, вылетающие из твоего рта в сторону других людей, несут точно такую же кару, какую ты испытывала сейчас. Неужели ты думала, что не заслуживаешь этого? Бумеранг знает, в какой момент ему вернуться.