Страница 5 из 10
Но до крайности упрямая
И слишком упертая, чтобы освободиться.
Сколько еще попыток ты сделаешь?
Сколько времени пройдет до того, как ты уйдешь?
Под маской ты не скроешь
Своих страданий.
© Disturbed – «Facade»
Глава 3
Странное чувство захватило Эмили, давно она не ощущала волнения, а возможно, и вовсе не знала, что это такое. Тем не менее, именно оно заставило ее открыть глаза за минуту до будильника. На ее лице виднелась улыбка, такая искренняя, будто она самый счастливый человек на земле, но, когда заводная машинка все же вскрикнула и ударилась звоном о стены ее комнаты, эта самая улыбка приобрела тень усмешки.
Эмили поднялась с кровати и прямиком направилась в ванную. Быстро покончив с умыванием, она вернулась в свою комнату и достала из шкафа пластиковый прозрачный пакет, который ей несколько дней назад вручила женщина в темно-зеленой юбке. Раскрыв его, Эми вывалила на кровать содержимое, а бесцветную оболочку кинула на пол. Она осторожно схватилась за плечи синего пиджака, и теперь он был в развернутом виде перед ее лицом. Глаза, не отрываясь, смотрели на брошь цвета золота и, из-за лучей солнца, которые успели проникнуть в комнату Эмили, блеск украшения отражался на радужке.
– Какой приятный цвет, – произнесла она вслух свои мысли, – мне он будет идти гораздо больше.
Эмили кинула пиджак обратно на кровать.
– Глория! – крикнула она, высунув голову в коридор, и тут же услышала, как приближается служанка.
Глория отутюжила одежду Эмили, положила ее на кровать и с позволения хозяйки тут же ушла.
Эмили сняла с себя сорочку. Через пять минут она уже была в именной форме школы «Эперфилд». Повернувшись к трельяжу, она посмотрела в зеркало. Юбчонка была коротка, но ей это даже нравилось, она чувствовала себя еще более уверенной. Белоснежные гольфы облегали ее стройные ноги, пиджак не висел бесформенно, а наоборот, повторял контур ее талии и небольшой, но высокой и упругой груди. Она расстегнула верхнюю пуговичку на белой блузке и улыбнулась самой себе.
– Так-то лучше, – сказала она и просунула ступни в обычные черные туфли, которые уже приготовленные стояли перед ней.
Она села за стол и принялась красить верхние веки, мягко и ровно рисуя на них черные стрелки. После этого Эмили взяла тушь и, широко распахнув глаза, облачила их в идентичный цвет, доводя свой образ до совершенства, а затем выбрала легкий розовый блеск и нанесла на губы. Отложив все в сторону, она еще раз посмотрела на себя и сказала:
– Довольно мило.
Поднявшись, она направилась к кровати и опустилась на колени. Пошарив под ней рукой, Эмили вытащила черный футляр, в котором находилась скрипка. Она не смотрела на нее очень давно, но сейчас, пожалуй, время пришло. Отщёлкнув затвор, Эми подняла крышку вверх. Давно она не испытывала столь противоречивых чувств. Инструмент идеально лежал в сером бархате, который в свою очередь повторял все контуры скрипки холодного коричневого цвета. Она осторожно провела пальцами по эфу, а затем двинулась по поверхности корпуса в сторону грифа. В голове Эми всплыли воспоминания о детстве.
Ей было пять лет. Эмили нравилась музыка, и больше всего она любила классику. Это неудивительно, ведь мать приучала ее слушать «правильную» и «достойную» музыку, поэтому у Эмили просто не было выбора. Но все же сей жанр ей искренне полюбился, и она захотела научиться играть на скрипке, чтобы самолично исполнить те композиции, которые слушали ее мать и она сама. Вспомнив про сурового учителя и грозный взгляд матери, которая была вечно недовольна ее игрой, Эмили очнулась и захлопнула футляр. Она никогда не разделяла мнение Мари о своей игре. Эмили считала, что у нее получается вполне сносно, и сейчас была готова отстаивать это. Память унесла ее слишком далеко.
«Да мне даже репетиция не нужна!», – самоуверенно подумала она. Эмили поднялась, взяла футляр за ручку, а затем схватила рюкзак, закинула его на плечо и снова посмотрела на свое отражение в зеркале.
– Вперед, – сказала она и вышла из комнаты.
Она спустилась вниз и увидела, как ее мать сидела на диване в гостиной и читала книгу. Сегодня на Мари была бежевая блузка с высоким воротом и длинная черная юбка в пол. Волосы были распущенны, что для Эмили казалось странным, потому что обычно Мари предпочитала собирать их в прическу. Черные пряди струились по ее плечам, и сейчас они с дочерью были похожи друг на друга, как две капли воды.
Заметив Эмили в проеме лестницы, Мари опустила книгу и посмотрела на нее.
– Что на тебе надето? – улыбнулась Мари, поскольку считала, что школьная форма – это очень красиво.
– Это моя новая форма. В школе «Эперфилд» строгий дресс-код.
Как только ушей Мари коснулось название заведения, она тут же скривилась, до сих пор считая, что затея ее чада уж очень похожа на очередной бред и в итоге ни к чему не приведет. Но, скорее всего, причина была совершенно в другом…
– Ведь сейчас утро. Разве тебе не нужно на занятия? В «нормальную» школу.
Опять этот неодобрительный тон. Эмили могла распознать его даже тогда, когда Мари изо всех сил пыталась его скрыть, и именно из-за этой крошечной детали Эми чувствовала, что мать враждебно настроена против нее и всячески пытается ее задеть.
– «Нормальную»? – усмехнулась Эмили. – Конечно же, я пойду туда, прямо сейчас и направляюсь, но сразу после этого у меня занятия в музыкальной школе. Не хочу терять время и возвращаться за формой и инструментом домой.
Эмили тряхнула футляром, который держала в руке. Взгляд Мари тут же перешел на него, и она будто застыла.
– Прошу, подойди.
Эмили удивилась, но все же подошла к дивану. Она присела и положила футляр рядом с собой. Мари дрожащими руками схватилась за затвор и потянула его. Крышка ослабла, и Мари подняла ее. Из глубин мягкого серого бархата на нее смотрело нечто совершенное и безоговорочно прекрасное. Она не решилась дотронуться до скрипки и лишь не отрывала от нее глаз, а затем резко захлопнула футляр и быстро проморгалась. Эмили заметила маленькие хрусталики на ресницах Мари, но ничего не сказала. Странно, но она никогда раньше не видела ее слез.
– Какая она красивая, – сказала Мари и посмотрела на дочь. – Спустя столько времени она все еще в форме.
– Ну я бы так не сказала, – тут же съязвила Эмили, и на лицо матери натянулась ее обычная недобрая гримаса. – Думаю, необходимо ее настроить и все такое.
– Поблагодари хотя бы за то, что этот инструмент у тебя вообще имеется!
Тон матери Эмили был непонятен и очень для нее оскорбителен. Частота, с которой менялось ее настроение, всегда пугала Эмили, и она осознавала, что не сможет к этому привыкнуть.
– Это ведь скрипка для ребенка, ты знаешь? – спросила Мари уже опять с другим настроением в голосе и смеющимися глазами посмотрела на Эмили. – Взгляни туда.
Мари указала в сторону кофейного столика. Эмили обернулась и увидела практически идентичный футляр, похожий на тот, что сейчас лежал на диване перед матерью, только по размеру он был несколько больше.
– Отец оставил тебе это.
Эмили подошла к столику и присела на колени. Рядом с футляром лежала записка, в которой говорилось: «Я ни на что не надеюсь, но удачи. Папа». Эти слова обидели ее. Они были сухими и безразличными, родители не должны так говорить со своим ребенком. Эмили нашла в себе силы отбросить это, и, отложив бумажку в сторону, она раскрыла «черную шкатулку». В багровом бархате лежала невероятной красоты кровавого оттенка скрипка. Все ее контуры были такие идеальные, поверхность корпуса гладкая и блестящая. Эмили глазела на нее и боялась дотронуться, думая, что это может нарушить магическую ауру инструмента.
Она захлопнула футляр, молча встала, посмотрела в глаза Мари, пытаясь найти оправдание ее очередной беспочвенной агрессии, которую она успела за этот короткий промежуток времени излить на дочь, и быстрым шагом направилась к двери.
– Буду поздно! – с вызовом сказала Эмили и громко хлопнула дверью.