Страница 68 из 77
«Иди ко мне».
Перо не шевельнулось. Фанаты эмоционально обсуждали смерть Мико. Соня прикрыла глаза, подумала о том, что Винокуров, стоящий сейчас к ней спиной, может обернуться и увидеть ее и подумала снова:
«Не бойся. Иди ко мне».
Возможно, ей показалось, но Соня будто бы ощутила прикосновение. Тихое, едва заметное.
«Не бойся. Я не буду тебя обижать».
Оператор с камерой неловко зацепил стол, и Перо, качнувшись, медленно покатилось к краю.
«Иди ко мне!» - воскликнула Соня, и Перо сорвалось со стола и исчезло. Соня готова была поклясться, что оно не долетело до пола.
Карман куртки неожиданно потяжелел. Осторожно запустив в него пальцы, Соня наткнулась на теплый гладкий корпус – Перо вздрогнуло, и девушка услышала его голос:
«Ты ведь желаешь мне зла?»
«Ни в коем случае, - максимально искренне подумала Соня, протискиваясь сквозь толпу винокуровских фанатов к эскалатору. Стакан с недопитым пивом отправился в ближайшую урну. – Ты ни в чем не виноват. Тебя просто использовали».
На улице пошел снег. Застегнув куртку и спрятав руки в карманы, Соня пошла в сторону моста через унылую местную речушку. За мостом располагалась небольшая гостиница, где она сняла номер. Перо молчало, но, когда Соня пересекла мост, подало голос:
«Клод Ренард умер. Принц Рекиген умер. Жертвы Мико. Все, кто умер в этих книгах… Это все из-за меня».
Его голос был звонким, мальчишечьим, и в то же время усталым и надтреснутым. Соня ощутила мгновенную, пронзительную жалость. Неподалеку мигнул красный крест с зеленой окантовкой – вывеска над дверью аптеки.
«Я куплю тебе мазь от ожогов», - подумала она. Неожиданно Перо дрогнуло в кармане и с очаровательной застенчивостью попросило:
«Апельсиновое масло. Я очень его люблю. Можно?»
***
Артефакт был не просто зачарованным куском дерева и металла – в отличие от Винокурова, Соня видела в нем вполне очевидную личность. Она тщательно вымыла и почистила Перо в ванной своего гостиничного номера, смазала мазью от ожогов темные пятна, оставленные зажигалкой, и, накапав несколько капель апельсинового масла в аромалапу на столе, положила Перо на чистую салфетку рядом. Возможно, Соне показалось, но Перо издало блаженный вздох.
«Я никогда так хорошо не жил», - признался артефакт. Соня улыбнулась, представив, как мечется по магазину Винокуров, утративший бесценное сокровище, и спросила вслух:
- Может быть, что-то еще?
«Куда уж больше, - от металлического кончика Пера поднялся золотистый туманный лепесток. – Мне очень хорошо, Соня. Ты правда не держишь на меня зла».
Соня не могла испытывать ничего, кроме искренней жалости и сочувствия. Винокуров просто использовал чудесную вещь, использовал грубо и нагло, не допуская даже мысли о том, что настолько бесцеремонно нельзя поступать даже с вещами.
- Как же Винокуров спелся с Никитосом? – поинтересовалась Соня. Устроившись на кровати поудобнее, она взяла исцарапанный пульт от старенького телевизора и включила местные новости. На экране появился финал репортажа о встрече со знаменитым писателем: Винокуров выглядел вполне довольным собой, фанаты ликовали, продавщицы сбились с ног, пакуя книги. То ли Винокуров не успел заметить пропажу, то ли умел делать хорошую мину при плохой игре и не стал устраивать скандала.
«Никитос его очень любил, - сообщило Перо, выпустив еще один сверкающий лепесток. В воздухе отчетливо запахло ландышем. – Просто висел на нем, обожал даже тогда, когда остальные ругали. Нашел подход, много льстил, и они подружились, стали хорошими приятелями…»
- …обещает, что новая книга из серии «Хроник Сааты» появится уже через три месяца, - журналистка улыбалась с экрана, держа в руке разноцветный томик. Шарф на ее шее был завязан традиционным сузианским узлом, и Соня подумала, что никто никогда не узнает, насколько это на самом деле дико. – А мы говорим «Кхеар Кхими» и продолжаем ждать. Валерия Маслова, Артем Выготский, специально для телеканала «Россия-Велецк».
«Я, кстати, оставил там свою копию, - признался артефакт. – Он ничего не заметил и поймет далеко не сразу».
- Ловко! – восхитилась Соня. – Но Никитос никогда не говорил мне, что общается с самим Винокуровым. Я бы знала.
Перо отчетливо усмехнулось в ее голове.
«Ты ничего не знала, Соня, уж прости. Он спал с твоей подругой на твоей кровати… Это все-таки покруче, чем дружба с писателем. Никитос не хотел ею делиться. Ни с кем. Эта дружба принадлежала только ему».
Соня предпочла пропустить эту шпильку мимо ушей.
«Искренняя любовь творит чудеса. А Никитос любил только себя и Винокурова, - продолжал артефакт. – И такая искренняя любовь не может остаться без взаимности. Как-то Никитос поделился тем, насколько его вымотала семейная жизнь, и Винокуров предложил ему вариант. Не за спасибо, разумеется».
Вздохнув, Соня принялась бездумно переключать каналы. Интересно, как там сейчас Никитос в паутине?
«Лежит на полу и мычит, - с готовностью сообщило Перо. – Что ты собираешься делать дальше, Соня?»
Некоторое время Соня молчала. За окнами совсем стемнело: ноябрьский вечер, холодный и хмурый, был почти таким же, как в Сузе. Соне до сих пор казалось, что она не вернулась домой. Стоит открыть глаза, и она увидит роскошную спальню Рекигена. Или фрески на потолке в комнате Огюста-Эжена. Она до сих пор была там, в Сузе.