Страница 18 из 91
Девушек по очереди водили опростаться за валун, а затем умыться к ручью. Вскоре с дороги донёсся шум работающего мотора, а через минуту к фургону подкатили карета скорой помощи и тонированный до зеркальной черноты микроавтобус.
Молодой, пропахший лекарствами врач устроил импровизированный гинекологический осмотр, после которого мне и незнакомой девушке на лодыжке защёлкнули ожёгший холодом стали GPS-браслет. Как пояснила майорша — не столько для наблюдения, сколько для маркировки. Чтобы во время перевозки охранники случайно «не испортили» девственниц.
Осознание навалилось чудовищным, как могильная плита, грузом.
Отныне я товар. Резиновая кукла для спермы. Не человек.
Мир смазался, завертелся юлой…
Если бы не Тамара, так и рухнула бы в дорожную пыль, но подруга схватила, усадила на груду камней и с силой врезала по щеке. А затем шепнула на ухо, вселив капельку надежды: «Прорвёмся!»
Полицейский автозак укатил, оставив на память синеватый дымок над пропылённой дорогой и стойкий запах газа.
Девушек одну за другой отводили в тонированный микроавтобус. И назад они не возвращались. Меня втолкнули последней, когда другие пленницы уже осели в креслах безвольными мешками.
— Дай руку, — потребовал врач и вколол синеватую жидкость.
— Что вы ввели? — язык заплетался как ноги пьяницы после второй бутылки.
Ясно. Опять наркотик.
— Тебе же на благо, — бросил через плечо мужчина. — В последний раз, когда пересекали границу, некоторые рабыни подняли ненужный шум. Привлекли внимание патрулей. От товара пришлось избавиться. Ты же не хочешь отправиться на дно в мешке для трупов?
Дверца автобуса скользнула в направляющих и отрезала салон от света, а меня от реальности.
Очнулась в тёмном купе под перестук колёс.
Плотная кожаная шторка опущена до упора, свет не горит. Тяжёлый несвежий воздух забивает ноздри как прогорклый кисель.
На секунду подумала, что возвращаюсь поездом домой, но тяжесть браслета на ноге, будто улыбка садиста, напомнила о месте в этом мире.
Вой ржавой проволокой раздирал горло, рвался наружу. Я отвернулась к стене и впилась зубами в подушку. Давилась слезами, пыталась не кричать, лишь скулила, как брошенный хозяином щенок.
— Саш, проснулась что ли? — Тамара перебралась ко мне, развернула к себе и обняла: — Ну не реви, пожалуйста. А то сама еле держусь.
Уткнулась ей в плечо, сжала зубы и помотала головой. Тамара захлюпала носом и расплакалась. Теперь уже мне пришлось успокаивать подругу.
Свет вспыхнул внезапно, заставил подскочить на месте и удариться макушками о верхнюю полку.
— Лесбиянки штоль?! — здоровенный, как горилла, детина с нацистской руной «волчий крюк» на жёлто-синем шевроне распахнул дверь, хищно оскалился: — А ну-ка изобразили мне любовь!
Тамара метнулась к себе на полку и мужчина хмыкнул:
— То-то же. Мы здесь извращенцев не любим, а для профилактики, — он вытолкнул вперёд паренька лет восемнадцати и указал на Тамару: — обслужи моего брата.
Мальчишка замялся, покраснел и, опустив на стол поднос с едой, пробормотал:
— Да не надо, Остап. К чему мне девка? Вдруг заразная.
— Заткнись, Юрко. Хоть бабу поимеешь, расскажешь потом в отряде. А то взвод уже ржёт с твоей чистоплюйности. Не будь ты братом мне… — он толкнул парня к Тамаре. — Покажи этой сучке, на что горазд настоящий воин!
— Не смей, — я вскочила, но тут же сникла от пощёчины Остапа.
— Заткнись, ничтожество. Ты слишком ценна, а потому на этот раз прощаю.
Я забилась в угол и натянула одеяло до подбородка.
Думала, Тамара закричит, забьётся как птица в силке, но подруга безмолвно опустилась на колени и расстегнула ширинку Юрко. Вытащила крошечный, в половину мизинца, член и обхватила губами, как покорная рабыня.
Вот только парень не то что не возбуждался, сам чуть не плакал от происходящего.
— Тьфу, — Остап развернулся и бросил через плечо: — И нафига я тебя с собой брал?! Слизняк!
Громила закрыл дверь. Юрко шмыгнул за ним, но Тамара потянула паренька за руку и усадила на место. Через минуту мальчишка дёрнулся, застонал и, едва натянув штаны, пулей вылетел из купе.
— Ты что задумала?
Я не поверила ушам, когда услышала ответ.
— Не трави душу. Самой противно, — Тамара вытерла губы полотенцем. — Есть идея. Выгорит — сбежим отсюда. А нет — терять нечего. На тебе хоть браслет, ты ценная. А меня или отправят шлюхой в бордель на колёсах, или выпотрошат как курицу и распродадут по частям.
Поезд ехал медленно. Точнее наш вагон, который больше стоял на запасных путях, чем двигался к границе с Польшей. Видимо, дела у похитителей не ладились и «окно» для контрабанды никак не открывалось.
Остальных невольниц, как и нас с Тамарой, держали в купе парами. Опасались бунта? Возможно. Хотя какое сопротивление хрупкие девушки могли оказать звероподобным бугаям на стероидах с оружием на поясе?
Шторку поднимать запрещали, свет включали только во время кормёжки, а потому ощущение времени сглаживалось.
День. Ночь. Какая разница для той, кто уже не властна над судьбой?
План Тамары со скрипом, но воплощался в реальность. Поначалу она чуть ли силой задерживала Юрко после доставки тарелок с едой. Затем он и сам повадился заглядывать пару раз на день. А в эту ночь поманил Тамару и вывел её из купе.
Ушла? Окончательно?
Да, она честно заработала свободу, пока я отсиживалась в углу и жалела себя.
Поплакала немного и не заметила, как уснула.
— Сашка! — громкий шёпот иглой пронзил ухо.