Страница 120 из 294
Кирочка помрачнела, Аль-Мара тихонько рассмеялась:
— Кажется, ты и сам в неё влюблён!
— Нет, — с лёгким укором заметил ей юноша, — Я только разделяю чувства своего друга. Он постоянно говорит о ней, когда мы одни. Ему, как и мне, девятнадцать, очень многие девушки заглядываются на него, но он с невиданным упрямством бережёт свой голубой браслет. Эрмес надеется, что настанет день и Магатея выберет его…
— Она до сих пор не выбрала? — с лёгкой досадой осведомилась Кирочка.
— …Нет. Каждый год она приезжает и удаляется в шатёр с кем-то другим. Это так мучает его. Он сходит по ней с ума… А в шестнадцать лет даже попытался наложить на себя руки, и Магатея, узнав об этом от его матери, долго говорила с ним наедине; она что-то ему пообещала такое, что он даже мне не сказал… С тех пор всё ждёт.
Внезапно жуткий стон донёсся из одной из ближних палаток. Девушки вздрогнули.
— Раненый проснулся… — напряжённо выдохнул Асан.
— У вас тут есть врач?
— Не беспокойтесь… Ему помогут.
Кирочка опасливо покосилась в сторону палатке: под брезентовым куполом хлопотал тусклый огонек, двигались нерезкие тени.
— Кто были те люди, что напали на вас? Или это тоже секрет?
Асан едва заметно кивнул, в глазах его читалась благодарность за понимание.
— Они просто играют с нами. У них тоже — мечи и луки. Разве в детстве вы никогда не разбивались на два лагеря и не играли в войну?
— Но… если в вашей игре всё по-настоящему, как ты мне сказал тогда, ночью, — приглушённый голос Аль-Мары звучал почти спокойно, но щеки её, обыкновенно мягкие, яблочные, побледнели, захолодев, — это же слишком страшная игра?
— А жить по-твоему не страшно? — невозмутимо спросил Асан, — Жители Города рискуют не меньше нашего, я уверен. У вас столько лифтов, эскалаторов, автомобилей… Регулярно кто-то гибнет среди всей этой бездушной техники: тут — электрические двери заклинило, там — поезд метро сошёл с рельсов…
Аль-Мара подумала и кивнула. Действительно. Почти каждое утро в сводке новостей оповещают об очередных жизнях, унесённых Городом. На скоростной трассе сбит человек; грузовик сломал ограждение и сорвался со второго яруса автодороги…
— Чем же тогда ваша Игра отличается от жизни, если в ней всё по-настоящему?
Асан пожал плечами.
— Я понимаю о чём ты… Но не знаю, как тебе лучше ответить. Игра просто красивее. Так, наверное. В жизни много обыденного, а мы предпочитаем яркость, азарт, захватывающие приключения…
6
Протиснулся между шатрами и неспешно выполз на середину лагеря внедорожник, блестящий на ярком солнце как жук скарабей чёрной гладкой спиной.
Дверца со стороны водителя отворилась и на плотный утоптанный грунт уверенно ступила стройная женская нога в тряпочном кеде и бледно-голубой узкой джинсовой брючине. Следом появилась и сама женщина в простой, мужского покроя, светлой полотняной рубашке, до середины распахнутой на груди, так, что даже виднелась между полами маленькая гладкая чашка бюстгальтера. Она была худая, со стремительными мелкими геометрически чёткими чертами лица; что-то умиляющее было в выпуклых грудных костях и тоненьких плечах, угадывающихся в полупрозрачных на свету просторных мешках рукавов.
— Это она… — таинственно шепнул Асан стоящей с ним рядом Аль-Маре.
По торжественности его тона и по тому, как изменилось лицо Эрмеса, с невероятной быстротой отразив друг за другом несколько выражений от восторженной радости до смущения, граничащего с испугом, Аль-Мара сразу поняла, о ком речь.
Женщина приблизилась. В руках у неё был большой дутый полиэтиленовый пакет. Эрмес подбежал к ней и молча принял его, протянутый равнодушно-повелительным жестом, таким, каким обычно отдают багаж коридорному отеля.
На остроскулом лице жрицы выделялись не накрашенные, узкие, изящно выпуклые губы, довольно длинный тонкий нос и радужно-переливающиеся озерца солнцезащитных очков. Она подняла очки на лоб; глаза оказались большие, светло-карие, с необыкновенно сильным, пронзающим взглядом. Чуть заметно сверкнув любопытством, эти глаза остановились на Кирочке и Аль-Маре.
— Здравствуйте, — сказала, миролюбиво кивнув девушкам, Магатея.
Потом она поприветствовала Асана:
— Привет, — лёгкая улыбка, быстрый взмах руки.
Жрица Прорвы очень мило сощурилась, склонив голову набок, и ловко заправила за ухо упавшую прядь орехово-русых волос — все движения её действительно удивительным образом приковывали внимание; Асан говорил правду, на неё можно было смотреть как на огонь — не отрываясь.
Эрмес уже вернулся, успев отнести пакет в один из шатров.
— Благодарю тебя, — не глядя, бросила ему жрица.
Кирочку неприятно поразило такое обращение с серьёзно влюблённым юношей. «Словно с рабом…» — подумалось ей. А ещё мучительнее, больнее задело её то, что Эрмес так легко это принимал: он, казалось, позволял Магатее такое поведение по отношению к себе не только безропотно, но даже с какой-то нежной, покорной радостью.
Кто-то ещё поприветствовал жрицу, и она отвлеклась. Кирочка теперь видела только её гордую стройную спину под парусом тонкой рубахи; через несколько мгновений исчезла и спина — Магатею заслонили обступившие её обитатели лагеря. Повернув голову, Кирочка случайно успела заметить, с какой отчаянной нежностью во взоре высматривал жрицу среди толпы ошеломительно прекрасный Эрмес… Небо над бором было синее, и при свете ясного дня серебристо-голубые, как у хаски, глаза юноши сияли ярче; крупные тёмные локоны до плеч ласково, словно женские пальчики, перебирал ветер.