Страница 13 из 23
Арсений спал, сжимая в кольце рук скрученную в неряшливый валик подушку. Наутро он не смог вспомнить, что именно ему снилось ночью.
7.
Раз в неделю Арсений закупался в своем, рядом с домом, супермаркете продуктами и отвозил их на другой конец города матери с отцом. Сначала возил на купленном с рук «Опельке», потом, когда главное сокровище их семьи оттяпала в свое безраздельное владение Марго, перешел на общественный транспорт. Иногда его подбрасывал безотказный Лёха.
Евин «Сёмыч» оказался очень кстати.
Отец привычно лежал на кровати с повернутой вправо и зафиксированной головой, и тоскливыми снулыми глазами смотрел бубнящий телевизор. Арсению криво улыбнулся той половиной рта, которая могла улыбаться.
Уж почти год из квартиры не выветривался, буквально въелся в стены, мебель и занавески гнилой запах человеческих испражнений, подмытого прелого тела и лекарств.
Пока сын мыл руки, мать стыдливо прятала использованный взрослый подгузник в мусорный мешок.
Разбирая сумки, по-прежнему, непонятно для Арсения, смущаясь болезни отца и того, что сын вынужден сидеть, окутанный этими тлетворными ароматами, привычно тараторила:
- Вот спасибо, сынок, какая помощь! Столько всего опять привёз! Ой, как хорошо-то, идти никуда не надо. А то ведь не набегаешься по магазинам-то! С утра на работу, в обед на такси домой, покормить, сменить, подмыть, потом обратно сломя голову. Вечером домой, пеленки, памперсы, капризы… Больной ведь что ребенок. Что старый, что малый, одна история…
Арсений послушно кивал. Материнское существование теперь всецело крутилось вокруг лежачего отца, и говорить она могла только об одном. Точнее, об одном и том же. Кто что видит в жизни, тот о том и поёт…
- Да что это я все о себе, да о себе. Ты-то как? – всполошилась мать, - Давай чаю налью, голодный, небось? Кроме чая-то у нас нет ничего, не успеваю, кручусь как белка в колесе.
- Сытый я, спасибо, - соврал Арсений, - Все нормально. Ева поправляется.
- А муж ее что, так и не разрешает сына увидеть?
- Не разрешает.
- Вот же ирод…. Ты прости меня, сынок, что я совсем у тебя ничего не спрашиваю, и с Евой твоей так и не познакомились… Сам понимаешь, какая ситуация, тут уж не до церемоний…
- Я понимаю, мам, не переживай хотя бы из-за этой ерунды.
- Ерунды! Скажешь тоже! Тебе ведь тоже не сладко приходится! Сначала Ритка твоя, теперь вот Ева…
- У меня все нормально, мам. Не забивай себе голову, ладно?
Мать размашисто, вниз и вбок, кивнула. Смахнула набежавшую с уголочка века слезу, тряхнула заскорузлой рукой:
- Это я так, не обращай внимания.
8.
Арсений знал, что над банкетным залом пафосного ресторана «Граф Орлов» у Богданова находится рабочий офис и долго терся у магазинчика напротив, поджидая, когда в окнах второго этажа потухнет свет.
Какого именно из «графьёв» подразумевал Олег, когда выбирал название своему общепиту экстра-класса, Арсений так и не понял, равно как и того, какое вообще отношение любой из Орловых может иметь к кухне и ресторанному бизнесу. «Тупо пафосу нагоняет, - сказал бы гораздый на точные аттестации окружающей действительности Лёха, - Щас мода на все дореволюционное».
Евин муж вывалился из услужливо распахнутой швейцаром в ливрее двери под ручку с грудастой мамзелью пергидрольной породы, одетой броско, соблазнительно и пошло.
- Ба! – сказал Олег, увидев выходящего из тени Цветкова, - Какие люди!
- Давайте поговорим.
- Нам с тобой не о чем разговаривать. Как, кстати, здоровье? Почки не болят?
- Это у вас что, семейное: всем «тыкать» как крепостным?
Пергидрольная почавкала жевачкой и спросила с эротичным прононсом:
- Зайчик, это ктоооо?
- Котик, закрой ротик, не твое дело.
Котик послушно клацнула челюстью, словно жвачка как смола моментально слепила ей зубы, но обиженно надула губки.
- Короче, зачем явился, любовничек?
- Хочу попросить вас, чтобы вы оставили Еву в покое и вернули ей ребенка.
- Всё?
- Нет, не всё. Дайте ей развод.
Богданов внушительно сжал и разжал кулак. Чёрная перчатка сочно хрустнула дорогой кожей.
-Неааа, - протянул он, - Сына она не получит. Развода тоже. Она вообще от меня ничего больше не получит, даже если приползет с извинениями и будет в ногах валяться.
У Арсения по хребту пробежала горячая волна бешенства, но он не дал ему оформиться, подавив в зародыше. Ответил уверенно:
- Не приползет и не будет.
Теперь все встало на свои места. Садист обыкновенный, самый опасный тип мужика. С таким разговаривать бесполезно, только платить за подобное подобным.
Марго – женский облегченный вариант этой разновидности сапиенсов, из всех возможных вариантов поведения, понимала только самый примитивный и самый древний - ответную агрессию.
- Знаете, котик, - обратился Арсений к пергидрольной, - А ведь ваш… молодой человек – мудак. Вспомните мои слова, когда он отнимет у вас самое дорогое.
- Да ты…! – оскалился Богданов, схватил Цветкова за грудки, но на него заоборачивались прохожие, и он вынужденно отступил.
-…И трус, - присовокупил Арсений, поправил потревоженный воротник, и, не оборачиваясь, зашагал к припаркованному на соседней улице «Сёмычу».
9.
- Тебе нужно развестись с мужем. Иначе как по суду он тебе Стёпку не отдаст.