Страница 29 из 41
- Зайдем на Корсаковский пост, что на южной оконечности Сахалина, догрузимся углем, произведем ремонт машин и ночью попытаемся прорваться через Лаперузов пролив, - сообщил Шульц свое решение Порембскому.
- Я лично не заходил бы в Корсаковку, а, пользуясь туманом, рискнул бы идти прямо в Японское море, - возразил Порембский. Но Шульц не согласился с ним.
Перед рассветом седьмого августа в десяти - двенадцати кабельтовых к северу открылся один из группы Курильских островов - Кунашири, на котором был маяк и телеграф. Японцы тотчас же заметили русский крейсер.
Стоявший на вахте Штер предложил Шульцу разбить маяк орудийным огнем, чтобы нарушить телеграфную связь с Японией.
- Нельзя! Выстрелами мы привлечем к себе внимание неприятельских судов, которые, быть может, находятся поблизости, - не согласился командир.
В результате не успел "Новик" еще скрыться из виду острова, как в Токио полетела телеграмма, извещавшая о его появлении около Южного Сахалина.
В шесть часов утра того же дня "Новик" бросил якорь у Корсаковского поста и послал баркас на берег за пресной водой и углем. Здесь никто не ожидал появления крейсера, и поэтому ничего для него не было приготовлено. В Корсаковке для погрузки угля на баржи не оказалось никаких приспособлений.
Пришлось для ускорения погрузки собрать все местное население и воинскую команду. За отсутствием мешков и даже корзин уголь с берега подносили в простых ведрах, но и тех было мало.
Начальник поста отставной полковник Гиблый суетился, кричал на всех и только мешал погрузке.
Жданов воспользовался стоянкой, чтобы подремонтировать котлы и машины.
Стоял пасмурный, прохладный день. С берега тянуло смолистым запахом сосен и скошенного сена. На отлете высилось единственное в поселке двухэтажное каменное здание, обнесенное высокой стеной, с башнями на углах - местная каторжная тюрьма - да на пригорке виднелась деревянная церковь.
За облаками угольной пыли, окутавшими "Новик", трудно было разглядеть, что делается в море. Но около двух часов дня радист доложил, что в эфире слышны переговоры нескольких судов. Несомненно, это приближались японцы, хотя их еще не было видно. Шульц переполошился.
- Немедленно прекратить погрузку! Поднять пары во всех исправных котлах!
- командовал он.
- Что вы, Максимилиан Федорович, намереваетесь делать? - спросил подошедший Порембскнй.
- Попробую прорваться через пролив.
- Стоит ясная погода, незамеченными мы не пройдем; у японцев, по крайней мере, - два судна. Наши машины не в порядке. Едва ли ваше намерение увенчается успехом.
- Что же, по-вашему, надо делать?
- Сейчас уйти на восток и к ночи потеряться в океане, а затем попробовать проскользнуть Сангарским проливом. Если там не удастся, вернемся сюда или в крайнем случае пойдем дальше на север, в Николаевск-наАмуре.
- По-моему, проще всего атаковать врага и уничтожить, как Нахимов под Синопом, - говорил Шульц.
Как только на горизонте показался дымок, крейсер снялся с якоря и, развивая предельный ход, двинулся навстречу противнику. Пробили боевую тревогу и приготовились к бою. Порембский в бинокль разглядывал неприятельский корабль.
- Легкий крейсер, три трубы и две мачты. Быть может, это наш "Богатырь" из Владивостока? - недоумевал лейтенант.
- Никак нет, вашбродь, - доложил старший сигнальщик, - это японский корабль, на "Ниитаку" похож.
- Нам он не страшен, через полчаса он будет под водой, - с апломбом заявил Шульц.
- У него все же шестидюймовые орудия против наших стодвадцатимиллиметровых, да и ход двадцать узлов, какого мы сейчас долго дать не сможем. Было бы осмотрительнее не ввязываться в бой, пока он сам на нас не нападет.
Но Шульц ничего не хотел слушать. Как только расстояние до противника уменьшилось до сорока кабельтовых, Шульц приказал открыть огонь. Матросы, не раз видевшие под Артуром крейсера такого типа, отнеслись к противнику с некоторым пренебрежением. Но это был не потрепанный в боях "Ниптака", а однотипный с ним, совершенно новенький, только что спущенный крейсер "Цусима". Его артиллерия была в полной исправности, орудия не расстреляны, и первые же снаряды стали ложиться очень близко от "Новика".
- Ишь японец всурьез серчает, - зубоскалил Нюрин, комендор ютового орудия, старательно наводя свою пушку на врага.
Не успел он выстрелить, как снарядом противника снесло кормовой мостик, сбило машинные вентиляторы, а один из осколков впился в левый бок комендора.
- Да что же это, братцы! - испуганно вскрикнул он и медленно повалился на палубу.
Стоявший неподалеку Штер был ранен в плечо.
- Не везет, черт возьми! - говорил он, морщась от боли. - Перевяжите-ка меня кто-нибудь.
Двое матросов тут же наскоро забинтовали рану, и Штер остался в строю.
Сражение становилось все упорнее. Обе стороны развили сильный артиллерийский огонь. Число попаданий с обеих сторон было почти одинаково.
Но более крупные японские снаряды, к тому же начиненные сильнейшим взрывчатым веществом, производили очень значительные разрушения.
Вдруг "Новик" весь вздрогнул. Огромный столб черного дыма взвился на шканцах. Осколки снаряда полетели на мостик, разбив штурманскую и повредив командирскую рубку. Двое сигнальщиков и рулевой, обливаясь кровью, покатились на палубу.
Штуртросы оказались перебитыми, и управление перенесли в румпельное отделение, где рулевой привод еще действовал. Между тем японцы хорошо пристрелялись и несколькими попаданиями подряд нанесли "Новику" три подводные пробоины, сквозь которые хлынула вода. Ютовое орудие, выбитое снарядом из цапф, взлетело на воздух и придавило трех человек из пожарного дивизиона.
В дыму разрывов матросы метались по палубе, наскоро исправляя повреждения. Стрельба не прекращалась ни на минуту. То и дело вспыхивали выстрелы, гремели о палубу стреляные гильзы орудийных патронов. Лязгали открываемые и закрываемые орудийные замки, нории с шумом подавали на палубу новые патроны.
Наконец "Новику" удалось повернуть к берегу и разойтись на контргалсах с японским крейсером, который имел тоже весьма плачевный вид. Передняя мачта была снесена до половины, все три трубы исковерканы, заметен был сильный крен и рысканье на курсе, что говорило о потере способности управления крейсера.