Страница 53 из 417
Это были ти-кары, когда через несколько дней компьютер частично расшифровал их языковой код, команда снова вышла на связь, ти-кары обещали, что подумают над установлением дружеских отношений с землянами, пригласили их к себе на корабль, после чего команда ходила под впечатлением ещё долго… Потом была встреча с кораблём, позже опознанным как корабль хурров. Они обстреляли корабль землян, причинив незначительные повреждения, и попытались скрыться, но из-за перегрева двигателей взорвались. Спустя годы, уже когда официальный контакт был установлен, кто-то из хурров, не для протокола, признал, что это был их корабль, сбившийся с пути и заблудившийся в неизведанных для них секторах космоса, экипаж, по-видимому, от долгого перелёта и мрачных перспектив ввиду заканчивающихся воздуха и провизии начал сходить с ума (такое, увы, бывало), и во избежание осложнения отношений об инциденте было решено забыть, но на самом деле, исторически, это был первый контакт…
Заинтересовало Вадима два момента – встреча с кораблём, так же проявившим агрессию и скрывшимся, и после не идентифицированным ни с одним известным (описание, приведённое в письме, не было слишком подробным, но Вадим зафиксировал его, планируя затем сравнить с описаниями кораблей, наблюдаемых в секторах исчезнувших временных аномалий, кажется, общее было) и ещё одно событие, о котором Джон Шеридан говорил, что «позже расскажет лично, потому что ещё неизвестно, классифицируют это как военную тайну или просто как бред».
– Он рассказал?
– Рассказал… Только в общих чертах, конечно, с повелением никому не рассказывать, история-то такая… скорее сказочная… Джон говорил, долго думал, подавать ли рапорт об этом вообще. Говорил – воспримут как байку, будут смотреть как на чудака… Но это лучше, чем если воспримут серьёзно и попытаются овладеть этим, последствия могут быть непредсказуемы. Но теперь-то, наверное, уже можно, прошло ведь пятьдесят лет. Хотя Джон бы, наверное, сказал, что для древних артефактов это вообще не срок.
– Артефактов? – Вадим так и подпрыгнул в кресле.
– Да. К сожалению, Джон не рассказывал, что это были за артефакты, и что за раса, с которой они столкнулись тогда, поэтому я не могу вам сообщить ничего полезного. Он сказал – есть тайны, которым тайнами лучше и оставаться, звучит грустно, но иначе будет более грустно. Он сказал: «Лиз, я взял на себя большую ответственность, но иного пути, наверное, просто не существовало, действовать надо было именно там и тогда, времени на сомнения у меня не было. Но моя совесть молчит, и я не знаю, молчала ли бы она, поступи я иначе». Они встретили в секторе – он не упоминал даже, в каком, только упоминал, что это ненаселённый сектор – два корабля, ведущих сражение. Сражение уже подходило к концу, обе стороны уже не имели сил его продолжать, обе стороны обратились к новоприбывшим за помощью. Джон говорил, он не видел ни тех ни других, как они выглядят, их связь не имела видеосигнала, а может быть – они не хотели… Одни говорили, что преследуют преступников, укравших у них нечто, имеющее огромное значение для их мира, средство спасения для всех… Они предлагали землянам поделиться этим сокровищем, если они помогут его вернуть. Другие говорили, что, хотя, действительно, они не являются хозяевами того, что они увозят, они спасают это из дурных рук, и ни одной расе не будет покоя, если они это получат. Джон сказал: «Что-то было такое в их словах, что я поверил именно им. Может быть, я ошибся… Но я подумал тогда – если кто-то готов пожертвовать своей жизнью, дело его правое». Он помог им посадить корабль на одну необитаемую планету поблизости, пошёл к ним для переговоров, те, другие, ждали… Они надеялись, чужак убедит их врагов отдать им то, что им нужно. Джон не заходил на корабль, он поговорил с ними по связи. Подробностей мне не рассказал, сказал только «Это ключ к жизни, если это правда, что они говорили – нам всем рано касаться таких вещей, если однажды придёт это время – мы сами изобретём что-то подобное». Он запечатал корабль – неизвестные объяснили ему, как это сделать…
– Запечатал?
Старушка взмахнула сухонькой ручкой с зажатым в ней письмом.
– Ради бога, Вадим, я ведь там не была. Джон и то, что рассказал, рассказал лишь потому, что я была любопытна и обидчива, и у нас со студенческих лет было заведено рассказывать друг другу обо всём необычном, что с нами происходило. Но в моей-то жизни не происходило ничего настолько… опасного… Да, он запечатал корабль. «Так, что открыть его могу только я» – сказал он. Теперь его можно было, конечно, попытаться расплавить, чтобы добраться до того, что внутри, но тогда он просто взорвался бы… Те, что находились внутри, оказались заперты, они пожертвовали собой, чтобы защитить то, что они везли. Ну, а их преследователи улетели несолоно хлебавши, сил, чтобы напасть на землян, у них уже не оставалось, они скрылись в гиперпространстве, но обещали, что однажды вернутся за тем, что у них украли и затем, чтоб отомстить землянам… Больше я ничего не знаю, мальчик. Был бы Джон жив – ты б спросил у него… Может быть, Дэвид знает, или Деленн?
– Может быть, может быть… А может быть, это никак и не связано с нашим делом, мало ли встреч во вселенной, которые не имели… этого самого позитивного продолжения… И этих самых артефактов… Илмо сказал, что у него уже аллергия на это слово, он не представляет, какая у меня. Спасибо вам, миссис Бегланд, как только станет хоть что-то известно о Дэвиде, я непременно вам сообщу.
Экран погас, а Вадим ещё долго сидел и, хмурясь, барабанил пальцами по подлокотнику кресла. В самом деле, мало ли во вселенной встреч, которые ни к чему не привели, ничего не изменили, мало ли случайностей и совпадений. Если спрашивать Дайенн, то, конечно, она сказала бы, что во вселенной ничто не случайно, хотя сложно понять, верит ли она в это на самом деле, или просто привыкла так говорить, потому что минбарка. Если спрашивать его, он сказал бы, что исторические процессы, эволюция, смена общественных формаций – это одно, а жизнь на бытовом, каждодневном уровне – это всё же скорее череда случайностей, встреч, которые не обязательно повторятся вновь, событий, которые не обязательно чему-то научат, усилий, которые не обязательно принесут плоды. И если кто-то обещал вернуться – это не значит, что он вернётся. Но всё же… может ли быть так, что через пятьдесят лет неизвестные инопланетяне, встреченные Джоном Шериданом на границе исследованного космоса, действительно вернулись? Может быть, Ключ Всех Дверей им нужен был, чтобы, вернувшись на ту планету, открыть запечатанную когда-то дверь… Но при чём здесь временные аномалии, при чём здесь источник на планете Сориф, при чём здесь ллорты? Конечно, он больше знал бы, если б хотя бы имел представление, что было на запертом корабле. Дайенн сказала бы, несомненно, что он торопится с допущениями, обращая такое внимание на рассказ миссис Бегланд, что это может быть какая-то совершенно новая, никем до этого не встреченная раса, первые контакты продолжают происходить, вселенная огромна и в ней тысячи видов, равных или превосходящих по уровню технического развития… Но это был именно тот случай, когда скептиком была она, верующая, а он чувствовал – это зацепка, от которой не следует отворачиваться, а время покажет, прав ли он. Время… возможно, ключ ко всему…
«Эркена связал… И ты свяжешь, потому что Даркани связал бы…»
Если уж употреблять эту затрёпанную формулу «был как отец», то для Элайи таковым был Дэвид Шеридан, а для него, наверное – Феризо Даркани… Наверное – потому что никогда он прямо этого бы не сказал. «Но ты, вероятно, всегда был лучшим сыном, чем я», – сказал ему как-то во сне Элайя.
====== Гл. 8 Истории крови и плоти ======
Прогресс прогрессом, а нормальное время свёртывания крови остаётся прежним, поэтому за результатами анализов Дайенн заглянула перед самым отбытием, после того, как прояснила все вопросы с передачей материалов. Байрон при её появлении как раз в очередной раз дежурно препирался с Альшемом, коллегой Г’Тора, раненным во время последней операции и сейчас утверждающим, что уже совершенно здоров и ему пора приступать к работе. Что ни говори, дрази и нарны были в работе главной проблемой Байрона и Реннара, в силу менталитета, делающего их отличными воинами, но крайне тяжёлыми пациентами.