Самый бесполезный мутант

– Да, я понимаю, но знаешь - по-моему, никому из нас не хочется выбирать первым. Потому что остальным тогда будет сложнее, придётся учитывать и уже сделанный выбор… Мы ж не можем не учитывать. Это, по-моему, хорошо, когда для другого готов сделать больше, чем для себя, и поступиться своими интересами. Хотя мне кажется, что Керк тоже хочет остаться. Но я могу ошибаться, мы далеко не всегда и не на всё смотрели одинаково…

– Думаю, вам надо наконец обсудить это. Просто чтобы испытать облегчение. Вы оба хотите остаться, незачем дальше мотать себе и друг другу нервы.

– Звучало б гораздо лучше «мы все хотим остаться».

– Знаю, но…

– Ты - не хочешь?

– Какое имеет значение, чего я хочу?

– Огромное!

– Ну да, вот этого я и боялась. Да, точно так же, как вы. Ну что за глупости, Санни, можно это как-то прекратить? Вы не должны оглядываться на меня хотя бы просто потому, что между нами есть некоторая разница. С объективной реальностью-то давай уже считаться!

Санни обернулась.

– А тебе не приходило в голову, что и в этом тоже дело?

– В том, что я до сих пор ничего не могу?

– Да! Ты не понимаешь? Тебе в большей мере, чем нам, нужна защита, безопасность. Нужно такое место, где ты можешь не бояться шагов за дверью. И нам это тоже важно. Поэтому - или остаться здесь, всем вместе, или уходить - тоже всем вместе. Или найти кого-то, кто мог бы защищать тебя вместо нас, но я пока никого такого не знаю, да и зачем, если есть мы.

– А что насчёт той незначительной детали, что меня всё равно отсюда попросят, если мои способности и дальше будут загадкой для меня самой? Кому я тут нужна?

– Нам нужна, этого достаточно. Если встанет вопрос, мы просто непрозрачно намекнём, что остаёмся мы - остаёшься и ты. Заодно и узнаем, насколько заинтересованы в нас.

– Нет, ну так нельзя…

– Мы идём в комплекте. Только так.

Да, это правда, это было… приятно? Сложно назвать именно так, скорее это было… больно. Хотя всё же, уже прошло достаточно времени - и весьма насыщенного, чтобы с трудом вспоминалось это убеждение, что только семья перед тобой в чём-то обязана и как-то в тебе заинтересована. А это было на самом деле? Ну, она сама сказала бы - вы стоите того, чтобы волноваться за вас и на многое ради вас быть готовой, пожалуйста, не пытайтесь это запретить. Да, если уж стоят - надо быть готовой…

– И ты… доверяешь им?

– У меня с доверием вообще не очень хорошо. Но на моём скромном уровне… почему нет-то? Кажется, за эти три дня они…

– Есть хорошее выражение, Санни - не путай туризм с эмиграцией.

Подруга, по-видимому, закончила наводить порядок в шкафу и села рядом на кровать.

– Есть и ещё хорошее выражение, Мина - от добра добра не ищут. Мы живы, сыты-одеты, у нас есть… по крайней мере надежда на некую константу. Знаешь, я могу воздействовать на чужую нервную систему, но не на свою. В первую ночь я просыпалась раз десять, хотя была вымотанной и разбитой настолько, что это было просто немыслимо, не отрубиться на… на месяц, в компенсацию этого безумия. Но я просыпалась, подскакивала, потому что мне чудились какие-то шорохи… или наоборот, пугала тишина. Мне было физически невыносимо без вашей возни и сопения рядом. А воспалённое сознание, жаждущее сна, рисовало мне почти явственно, что вот сейчас, в ту минуту, когда я успокоюсь и потеряю бдительность, полосу света под дверью закроют очертания ботинок… Я даже хотела попросить приварить на неё шпингалет.

– Но не попросила?

– Ну, я просто вспомнила, что он в любом случае будет из металла… и как-то успокоилась, знаешь ли.

– Успокоилась? Ты боишься его, и ты успокоилась?

– Ну, я не знаю, можно ли это назвать - боюсь… Хотя наверное, человека, перед которым ходит на цыпочках Джаггернаут, надо бояться, да, ты права.

– Это должно повергать в ужас.

Санни хмыкнула.

– Ну, тут всё просто. Джаггернаут тебе не говорил? Ему в подростковом возрасте или в ранней юности делали операцию на сердце… Да, он был очень слабым и больным ребёнком, представь себе. В общем, поскольку семья у него была отнюдь не богатой, и операция была очень… бюджетной. Там не полимер какой-нибудь или синтетическая ткань, там какая-то штука из металла. Если её повредить - сама понимаешь, мгновенная смерть.

– Да, это повергает в ужас.

– Ну, не спеши Джаггернаута жалеть, его всё устраивает. У него вообще очень своеобразная философия… Знаешь, как утомляет, когда ты сильнее большинства окружающих? Хочется некоего разнообразия и остроты ощущений. Не пытайся это понять, ты не сможешь. Я примерно понимаю, потому что много лет общаюсь с Керком… Это сейчас он кажется невероятно милым парнем, было время, когда от его закидонов вешались все, кроме меня. Он как нитроглицерин, был готов рвануть в любой момент… В сочетании с пирокинезом это было особенно волшебно. А мне нормально…

Мина грустно улыбнулась, думая о том, что раньше её, быть может, удивило б такое сочетание вспыльчивости и мягкости в одном человеке, заботливого влюблённого и друга - и безжалостного убийцы, но сейчас ей совершенно не казалось это странным. В самом деле, таков огонь. Он может убивать и калечить, он может дарить тепло и прогонять мрак. Возможно, конечно, он не был бы таким, не встреться на его пути Санни - такая спокойная и принимающая. При чём принимающая не так, как можно б было ожидать от большинства девчонок, не принятием неверия в то, что он способен на что-то дурное - она принимала обе стороны его натуры, страшное её не пугало.

– Вероятно, ты и научила его держать себя в руках.

– Не вероятно, а точно. Но само чувство, когда находишься рядом с человеком, который может тебя убить, по собственному выбору - я помню. Это, конечно, сложно сравнивать, они совершенно разные… Но наверное, мне в том числе потому так легко общаться с Джаггернаутом - некий облегченный вариант мне знаком давно и вполне нравится… Да, он называет меня Медузой. Пока только в разговорах со мной, но думаю, постепенно привыкнут все. Даже я сама. Сейчас ведь даже дико подумать, что на самом деле его зовут Кейн. Кейн! Не, ну их к чёрту, человеческие имена…

Мина опрокинулась на кровать с хохотом.

– Эрик…

– Что? - Санни посмотрела на подругу с редкой для неё степенью удивления.

– Вот именно, что. Что за имя… Вспомнилось, как Магда рассказывала про своего одноклассника, его звали Амброз. Представляешь - Амброз!

– Ну, редкое имя…

Мина повернулась, опершись на локоть, стянула со стола ещё одну фенечку Санни, принявшись выкладывать из неё на одеяле цифры.

– Стариковское. Не представляю себе парня с именем Амброз, Абрахам или Бартоломью, по-моему, так могут звать только сморщенного старца с патриархальной бородищей… Амброзы должны рождаться старыми. А вот Эрик - это наоборот… это несерьёзно. Эрики не должны стареть.

Подруга пожала плечами, пробормотав что-то на тему, что несерьёзность имени лично на её взгляд вполне сочетается с пафосностью образа.

– Знаешь, старая Санни - это тоже, если разобраться, какой-то абсурд. Если только - выжившая из ума, Санни - божий одуванчик, в устах сиделки из дома престарелых это ещё вполне звучит…

– Ты будешь бабушкой Сандрой. Ну или тётей Сандрой. И точно не выжившей из ума. И внуки будут тебя бояться.

– Керк - тоже как-то не фонтан… Лет до 30 ещё терпимо, а дальше - ну как-то не внушительно. Зато вот Вильгельмина Энн - имя на все возраста.

– Санни, ты серьёзно веришь, что мы постареем?

– Не знаю. Если разобраться, у обычных людей тоже не очень много шансов дожить до преклонных лет. Не грабитель зарежет, так машина собьёт, не рак, так пневмония… Но доживают же.

Включив свет, она вздрогнула - на кровати сидел Керк.

– О господи, извини… Не ожидала. Хотя должна была, обряд же…

– Что?

– Ну, ежевечерний обряд проверки, жива ли я и всё ли у меня хорошо. Я задержалась у Санни, хотела зайти к тебе… Что-то случилось? У тебя такое лицо… Хотя у меня не лучше, думаю. Надо было завести песочные часы, и смотреть, как последние песчинки падают…