Страница 2 из 90
Мать отложила листок на журнальный столик. Потом снова взяла его в руки, словно надеялась прочесть на сей раз что-то иное.
– Нет, это… это какая-то ошибка. Они же не хотят сказать, что ты мутант? Моя дочь не мутант!
– Боюсь, именно это они и хотят сказать.
– Но это бред! Ты не можешь быть никаким мутантом. Ты моя дочь…
– Все мутанты чьи-то дети.
Миссис Крамер сорок три. Конечно, никто в здравом уме ей столько не даст, со своей стильной причёской и подтянутой фигурой она предмет зависти абсолютно всех соседок, в прошлом году, когда она ездила в Гаррисберг, ей в магазине отказались продать ликёр… Но сейчас, с таким напряжённо-страдальческим лицом, она выглядит непривычно старой.
– Нет, это ошибка. Они ведь могли спутать результаты…
– Ну, это маловероятно. Как нам объясняли, анализы с каждого города отправляются отдельно, и каждая возрастная категория группируется отдельно, а Хармони всё-таки маленький город, и…
Миссис Крамер заходила винтом вокруг столика, отчаянно комкая руки. Она не плакала, конечно, но отчего-то тушь с её ресниц медленно, сама собой, растекалась по мелкой сеточке морщин вокруг глаз, до сих пор существовавших тихо и невидно, так что мало кто подозревал о них.
– Чёрт знает, что такое… Ну, а если пересдать тест?
– Он сдаётся один раз.
– По муниципальной программе да, но ведь можно, наверное, пересдать платно? Ну нельзя ж это так оставлять…
– По законам штата, после порога сердцебиения обычно «так и оставляют».
– Вильгельмина Энн, прекрати мне тут говорить такие вещи! Речь о твоём будущем! И о нашем, потому что то, что касается тебя, касается и нас! - женщина снова схватила листок, однако паскудная бумажонка и в этот раз её ничем не утешила, оставаясь ровно такой, какой Мина распечатала её ещё в школьном дворе, - погоди, так… Тут ведь написано - «Отклонения от стандартного генотипа», так? Ну… Это ведь не обязательно гены Х, правда? Наверняка, имеются в виду какие-то… ну, другие отклонения, человеческие. Знаешь, у младшего брата твоего дедушки было по шесть пальцев на руках…
Мина глубоко вздохнула.
– Мама, ты невнимательно слушала, когда по телевизору объясняли про это тестирование? Или школьную биологию не помнишь? Стандартный генотип - это и значит собирательный, потому что одинаковым он бывает только у однояйцовых близнецов, все люди чем-то в своих генах различаются. А тестирование проводится именно на наличие, точнее, отсутствие генов Х. Но просто анализировать на наличие тех или иных генов Х бессмысленно, их множество и при том не все они ещё есть в базе. Поэтому взяли собирательный генотип человека, включая, разумеется, все известные аномалии, то есть, и шестипалость, и гетерохромия, и даже все виды трисомий туда входят. И даже тетрасомии, кажется, тоже, хотя человека с тетрасомией поди встреть, просто на всякий случай… И вот всё, что не попадает в это собирательное описание, то есть, когда есть что-то ещё, и означает…
Миссис Крамер прижала ладони к вискам.
– Хватит! Тебе что, нравится эта мысль, что ты мутант? Ты мне сейчас доказываешь, что…
– При чём тут, что мне нравится? Это так есть! Я тебе ничего не доказываю, доказывает эта бумажка, и если её сейчас порвать в мелкий клок, мой генотип от этого не изменится! Чиновники нашего родного штата изволили потратить кучу денег налогоплательщиков на бесплатное тестирование, от которого в здравом уме никто не решится отказаться, и вроде никто не возражал, всем же было интересно, кто мутант, кто нет. И не ты ли мне говорила, что на меня будут коситься, если я его не пройду? Чем ты теперь недовольна?
– Ты обвиняешь меня, я не ослышалась? Ты говоришь, что в этом виновата я?
– Ничего подобного, я пошла на это сама, а не потому, что ты сказала. И испытывать вину я не собираюсь.
– А что надо испытывать по этому поводу? Радость?
– Но вообще-то, это ты родила мутанта, а не наоборот.
– Довольно! Марш в свою комнату и не выходи, пока отец не вернётся!
Мина прищурилась.
– Легко любить свою дочь и гордиться ею, когда она типичная хорошая девочка, хорошо учится и не общается с плохими компаниями. Всем подругам и соседкам хвастаться можно. Всегда хотелось понять, сколько настоящего в этой любви, мама.
Когда она только вошла в комнату после первого разговора с матерью, всё здесь показалось таким щемящим и милым, что едва не вышибло слезу. Здесь ведь годами ничего не менялось - вот этот шкаф, например, тут с пяти её лет, на нём наклейки с «Сейлор Мун», большинство совсем истёртые, но та, что возле верхней полки, ещё вполне отчётлива… Стол самый молодой, ему всего три года. Это не потому, что у родителей нет денег на новые вещи или жаль тратить их на неё, объясняла она зашедшей как-то в гости Глори, это потому, что они сразу выбирали хорошие, качественные вещи, у мамы к этому настоящий талант. Стол и кресло сменили потому, что из детских она выросла, и их с удовольствием перекупила миссис Бэнкс, а уж они люди точно не бедные… Так что менялись только шторы и обои, да два раза - ковёр на полу, первый раз - потому, что был белым, а она опрокинула на него новенькие краски… И на неё, кстати, не ругались. На неё вообще редко ругались.
А теперь, когда она вернулась после разговора с обоими родителями, комната дышала затхлостью. Всё здесь, действительно, вчерашнее. Всё, что подобрано по её вкусу - или родительскому, чаще всего вполне совпадающему с её, все её книжки, огромная фотография цветущих магнолий, сделанная ещё до её рождения - отец постоянно звал её выбрать, какие фотографии ей хотелось бы повесить в своей комнате, и только магнолии были вечными, вышитая матерью подушка-думка - мать, конечно, любила все эти интерьерные заморочки, но кроме вышивания, так что это с её стороны было подвигом. Она действительно всё это любила, каждая деталь тут служила тому, чтоб ей никогда не хотелось быть в каком-то другом месте больше, чем в собственной комнате, и всё действительно должно было оставаться так. Но не осталось…
– У тебя ведь есть друзья в муниципалитете… Что-то можно сделать, Густав!
– Кэсси, как ты не понимаешь, при чём тут муниципалитет? Её данные теперь в единой системе…
– Ну, с ними ведь тоже можно как-то договориться?
– Боюсь, таких денег мне за год не заработать. Да и толку с того, что ей выдали бы новую, «чистую» справку, если она сказала Глори - считай, сказала всему городу… И даже если мы обманем весь город, себя-то мы не обманем.
– Ну, это ведь, наверное, можно как-то вылечить? Я понимаю, это, разумеется, большие деньги, но… всё-таки это наша единственная дочь.
– Да, это самое ужасное. Почему это должно было случиться именно с нами?
– Конечно, если б Бадди у нас был…
Мина отошла от двери. Давно они не вспоминали о Бадди, надо заметить. Бадди - это её старший брат, умерший ещё до её рождения. Родители честно старались не вспоминать о нём, чтобы не травмировать дочку, но иногда всё же срывались, и их сложно в этом винить. Когда первый, любимый и долгожданный ребёнок гибнет, выпив на кухне уксус, когда мать всего на минуту вышла, чтобы ответить по телефону - многие от такого с ума сходят. А они справились. Правда, первые годы жизни ограждали её от всего, мама даже пригласила пожить с ними тётю Крис, и они спали по очереди, чтобы бдить за ребёнком круглосуточно. Но постепенно и это прошло…
Ожил поставленный на беззвучное мобильник. Смс. Мина улыбнулась, отдёрнула штору и открыла окно. Через мгновение на подоконнике материализовалась рыжеволосая девушка в красном спортивном костюме.
– Магда, ты умеешь быть внезапной.
– Привет, подруга. Извини за экзотический визит, но подозреваю, что входить цивильно сейчас не лучший момент. А разговор серьёзный, надо ведь срочно выяснить, где проживает чёртова мать. Ну, к которой надо борзо сваливать.
– Сваливать?
Девушка театрально растопырила пальцы.
– Я знаю все твои мысли! А если серьёзно - я видела тебя на школьном дворе, когда ты распаковывала этот конверт. Тебе стоит поработать над умением скрывать эмоции. Нет, мне не примерещилось, будто ты рыдала и билась оземь в отчаянье, это было б даже странно. Но я примерно понимаю вот это самое выражение «Когда какая-то сраная бумажка ломает жизнь человеку». Так что можно обойтись без долгих предисловий и перейти прямо к сути - рвать когти надо, пока мы можем это сделать.