Страница 8 из 193
- И потом, вы говорите, что намерены совершить подмену… Не говоря, что это просто смешно - кто ж поверит, хотя может быть, вы намерены нанять каких-нибудь артисток из ближайшего театра - если ситуация так опасна, как вы говорите, получается, невинные люди могут погибнуть вместо нас? Вы не находите, что это несколько… безнравственно? Вы кем нас считаете, если думаете, что мы согласны так беззастенчиво обменять чьи-то жизни на свои?
- Жить захотите - согласитесь, - цинично хмыкнул Никольский, - силой мы вас увезти, конечно, не сможем… к сожалению… Хотите остаться и пафосно и бессмысленно погибнуть ради чужих грязных интриг - воля, конечно, ваша, не переживать же вам из-за того, сколько наших усилий пустите псу под хвост.
- Про это никто и не говорил, - встряла Александра, - мы пока никакого решения вам не изъявили.
Никольский ядовито улыбнулся - не приходится сомневаться, кто тут в конечном счёте будет принимать решение. Что ж, тем легче.
- Что же насчёт вашего похвального благородного порыва, Ольга Николаевна, - если б яд из голоса можно было как-нибудь конденсировать, набралась бы, пожалуй, приличная склянка, - прежде чем произносить гордые и гневные речи, вы б сначала дослушали до конца. Кто говорил о невинных людях? Хотя и в таком случае не понимаю, что это вдруг вас возмутило. Разве вы не считали само собой разумеющимся, чтоб ваши подданные были готовы отдать свою жизнь за обожаемого царя, а значит, и за его царственный выводок? Но это уже для нас неприемлемо. По счастью - хотя счастьем это называть несколько… коробит, в нашем распоряжении предостаточно преступников. Кого вы собрались жалеть? Вашу вероятную заместительницу, анархистку, ответственную за минимум два теракта с немалым количеством жертв, главным образом совершенно случайных? Или преемницу вашей сестры Марии - тоже очень милую девушку, кстати, немного даже аристократку, чья-то там побочная дочь… Это прелестное создание зарабатывало на жизнь тем, что втиралось в доверие к одиноким богатым дамам, рассказывая слёзные истории о том, как дом и семью уничтожили красные, дамы таяли и кудахтали, а она ночью перерезала благодетельнице горло и скрывалась с её драгоценностями… Первой доверчивой дурой в её списке, кстати, была её собственная приёмная матушка.
- Что же, вы и на место Алексея берётесь найти какого-то… преступника? - Николай сглотнул, с трудом уняв дрожь, - преступника 13-ти лет?
- А почему вы так говорите, словно это что-то невероятное? Мне случилось, знаете ли, слышать о том, как помогал отцу поджигать дом с запертыми там красногвардейцами мальчик как раз возраста вашего Алексея. При этом то, что в этом доме, кроме красногвардейцев, так же находятся хозяева - простые мирные крестьяне, старики, дети - их не волновало… Однако я не отрицаю, что вопрос сложный, самый сложный… Если между кандидатками в царевны у нас даже выбор есть, то тут так запросто не решишь. На отчаянный случай у нас есть вариант инсценировать смерть Алексея, но не хотелось бы - слишком рискованно, а ставки великоваты.
- А им, этим… преступницам, заменять нас какой резон? - не унималась Ольга, - в порядке искупления грехов?
- А это уже не ваша забота, - отрезал Никольский, - вам с ними и встречаться не предстоит. Ваша задача - хорошо сыграть те роли, которые вам будут выданы. Выучить на зубок свои легенды, изображать семейную привязанность к фиктивной родне и помалкивать, ожидая дальнейших указаний. А вот вам, - теперь он снова повернулся к бледным бывшим царю и царице, - определена самая трудная часть. Вы должны будете вести себя с этими… самозванцами так, словно это действительно ваши дети. Никто не должен заподозрить ничего. Вы ведь, кажется, на досуге развлекались домашним театром в прежней беспечальной жизни? Нынешней вашей пьесе я не завидую, однако от того, сколько в вас актёрского таланта, зависит, сколько проживут ваши дети. Согласитесь, это будет потруднее, чем отдать семейные драгоценности и назвать какие-то там имена…
Николай наклонил голову - непонятно было, согласно кивая или просто сдавшись бессилию, кошмарной нереальности происходящего, а Александра упрямо вскинула подбородок.
- Мы согласны.
- Мама! - ошарашенно вскрикнула, кажется, Татьяна.
- Позже обсудим, дорогая. Мы согласны, - повторила царица ещё твёрже, - мы выслушаем ваши инструкции, запомним их и будем им следовать.
Алексей, ещё крепче схватившись за рукав отца, переводил взгляд с него на матушку, всё ещё не до конца понимая, что только что услышал. Разлука с матерью и отцом рисовалась вполне понятно, но как долго она продлится, и закончится ли она вообще… Однозначный ответ maman его напугал ещё более, чем гневные препирательства отца. Алексей почувствовал отчаяние, как тогда, когда его недуг набирал особую силу, и он не мог даже сидеть. Внутри всё похолодело.
- Гос.. подин Никольский… Раз уж вы знаете о моей болезни, вам не нужно объяснять некоторые вещи… Вам вдвое, если не втрое легче будет осуществить задуманное, если это будет касаться только моих сестёр. Если я останусь здесь, с отцом и матерью. Вы должны понимать… Достаточно неблагодарное дело спасать умирающего.
- Не может быть и речи! - резким тоном ответил Никольский, как раз поднявшийся, ввиду того, что разговор полагал оконченным, - если вы, Алексей Николаевич, не полагаете, что я здесь попусту сотрясал воздух, говоря о необходимости спасения детей, то согласитесь ведь, что было бы странновато - вывезти ваших уже взрослых сестёр и оставить здесь вас! Не ваша задача считать наши усилия, ваша задача их оправдать!
Алексей вспыхнул, опуская глаза, но, взяв себя в руки, всё-таки отпустил руку отца и попытался встать. Попытка не увенчалась успехом, ноги пронзила острая боль, отчего он чуть слышно ахнул и опустился на стул.
- Вы верно подметили, господин Никольский, моих взрослых сестёр…
- Алексей! - бывший император сердито посмотрел на сына.
- Позволь мне договорить, отец! Мои взрослые сёстры, при всём ужасе разлуки с близкими и дороги в безвестность, по крайней мере имеют здоровые руки и ноги. Они не доставят вам и малой толики моих проблем.
- Прекрати немедленно!
На этот раз Александра попыталась одёрнуть сына, но он и это пропустил мимо ушей, продолжая:
- Не знаю, достаточно ли хорошо вы себе представляете, чего стоит поддерживать мою жизнь. Вокруг меня всегда, всю мою жизнь, были врачи, меня носили на руках в самом прямом смысле. Состояние, в котором я сейчас, не худшее из возможных. Просто споткнувшись и упав, я пущу прахом все ваши усилия, как бы ни желал, в самом деле, их оправдать, вы ведь и сами понимаете!
- Что самое интересное, понимаю, - ядовито огрызнулся Никольский, - в этом я с вами полностью согласен! Но вам придётся усвоить и принять две вещи - первое, это что мы категорически не можем позволить этим выродкам свалить на нашу партию вину за ваше уничтожение, второе - что я не могу позволить, если только хоть сколько-нибудь свободен в своих действиях, убийство ребёнка! Разумеется, всего надлежащего комфорта я вам не обещаю обеспечить… Уж во всяком случае, сей же момент. Но повторюсь, ваше дальнейшее обустройство - не ваша забота. Найдём какую-нибудь больницу, или частного врача, для которого вы будете не слишком большой обузой.
- Вы ведь даже не можете сказать, ни нам, ни кому-либо ещё, сколько времени это продлится! И всё это время я буду тяжёлой и опасной ношей для кого-то? И если то, чего вы опасаетесь, всё же случится… Вы всё равно рискуете жизнями наших родителей, жизнями наших двойников - каковы бы они ни были, но это ведь тоже живые люди, обречённые люди, почему же не рискнуть так же и моей, всё равно висящей на волоске? Если вас интересует моральная сторона вопроса - вам всё равно придётся смириться со смертями, которые будут в любом случае. Вам… Всё равно жить с этим.
- Разговор, полагаю, всё-таки окончен, - Никольский повернулся к выходу, - благодарен за трогательную заботу о моей душе и тяготеющем на ней, но решайте всё же с вашими родителями, полномочны ли вы принимать решения сами за себя.