Вопрос веры

Тальяро опять отбежал за кусты – простудился он, за время наблюдения за полигоном, очень знатно, и Дэвид его всем сердцем понимал. Его шерстяное пальто и плотный маск-халат пока спасали, но дело времени, ноги уже начинали отмерзать. А Адриане, кажется, всё нипочём… Вот что значит вырасти на севере.

– Адриана, а ты распределением довольна?

– Распределение как распределение, не хуже других. Хотя, конечно, риск у нас на этом объекте едва не больший, чем где-либо до этого был… Но если нас сюда направили – значит, верят, что справимся.

– Адриана, ты… как ты относишься к Андо?

– Я его люблю, - не задумываясь, ответила девушка, - а почему ты спрашиваешь?

– Да так… По причине того, что я беспросветно наивный, не разбирающийся в жизни ребёнок, я тут завёл привычку спрашивать у всех, что они понимают под словом «любовь».

– Ну извини, если так задела тебя теми словами. Но ведь ты любишь, когда люди говорят то, что думают, так? Только вот проблема в том, что они не только говорят, но и думают очень по-разному.

– Ага… И кажется, меня одного это волнует настолько, что, кажется, когда-нибудь в манию превратится. Я хотел бы понимать людей… Каждого, с кем сталкиваюсь. Я успел понять, что непонимание причиняет много боли, едва ли не больше, чем прямое противостояние. Я думаю, если бы самые непримиримые противники сумели заглянуть друг другу в душу, в суть – они бы нашли причины для примирения, они бы нашли и устранили корни своих разногласий.

– Для этого, наверное, все должны быть телепатами… И то не гарантия.

– Ты и Андо – телепаты. Ты понимаешь его?

Адриана вздохнула, задумчиво созерцая огни вдалеке.

– Наверное, понимаю… Но сумею ли объяснить тебе – не знаю.

– Когда он только прибыл – он удивил нас всех… Нет, не скажу, чтоб прямо неприятно… Нехорошо так говорить всё же… Просто… у меня создалось впечатление, что он тоскует по умершим и совсем не ценит живых. Не думает о том, как своими словами или жестами может ранить… Вроде бы, нормально и правильно, да – говорить, как думаешь, как есть, не врать, не изображать фальшивое радушие… Но… Теперь у меня встаёт вопрос – почему он думает, чувствует именно так. И можно ли это как-то изменить. Ты говоришь, что любишь его… Ты же его совсем не знаешь.

– Ты говоришь это телепату?

– Извини, да. Но можно ли за несколько встреч-сканирований достаточно хорошо узнать человека?

– Смотря что для тебя – достаточно хорошо. Конечно, я не знаю всей его жизни по годам и дням, не знаю всех его мыслей, которые он за свою жизнь передумал – даже мгновений полного единения, когда падают блоки, для этого недостаточно. При этом ты ловишь самое яркое, самое важное… Или то, что занимает мысли именно в этот момент… Ловишь многое, но всё-таки не всё. Собственного мозга не хватит, чтобы – всё. Ну, по крайней мере, у меня, по крайней мере, сразу. Однако это немало, поверь. Скажем, если выражать в процентах – 70, это тебя устроит? Может быть, 75.

– Адриана, ты же знаешь, я не об этом. Если ты говоришь, что любишь его – значит, увидела в нём… Что-то такое…

– Если бы не увидела – не легла бы с ним в постель.

Тальяро уже вернулся, занял свой пост у прибора ночного виденья, но они не прервали беседу.

– Я даже не спрашиваю, как можно любить человека, который…

– Сам никого не любит, ты это хотел сказать?

– Не совсем.

– Я просто увидела его и поняла – я его люблю. Да, вот так просто… У нас, телепатов, многое проще, многое становится понятно ещё с первого взгляда – будет ли с этим человеком дружба, или будет вражда, или будет любовь. Не так, как у нормалки – смотреть и сравнивать, выбирать – вот этот мужчина хорош, а вот этот ещё лучше, вот у этого красивые глаза, а у этого приятный голос… Проще, быстрее, в доли мгновения – и полнее. Просто… внутри у каждого человека есть искра, и его искра – нужного цвета.

– То есть, ты считаешь, что он – твоя судьба?

– Судьбы не существует. Есть… я даже не скажу – родство или сходство, потому что не факт, что между нами найдётся много общего… И это не приговор… я не верю в одного человека на всю жизнь, в какие-то половинки друг друга.

– Это потому, что Андо… не любит тебя в ответ?

Дэвид произнёс это раньше, чем подумал, что это может звучать и бестактно.

– Как часто для того, кто любит, это имеет значение?

– Да, ты права, но… Я полагаю, тот, кто любит невзаимно, всё же надеется, хотя бы в глубине души, что своими чувствами, своей верностью заслужит ответ… По крайней мере, что так у нормалов. Так ли у телепатов, я не знаю.

– Ты хочешь узнать, что я видела в мыслях, в душе Андо, что меня привлекло, что и какую надежду мне даёт? Я надеюсь ему помочь. По-моему, это достойно и правильно – желать помочь тому, кого любишь.

– Помочь в чём?

– Хотя бы в том, что мы делаем вместе сейчас. Помочь… Ты сам, вижу, заметил, что Андо… мыслит не так, как обычный человек. И даже не потому, что он телепат. Тот, кто считает себя оружием, не подумает о собственной защите. С вероятностью, не подумает. Но это не значит, что защита ему не понадобится.

– Оружием? – вздрогнул Дэвид.

Адриана кивнула.

– Это ворлонское наследие Литы, его матери. С детства он видел её во сне… Хотя он полагает, что это были даже не сны. Скорее, видения. В тот год, что Лита была с ним, она глубоко касалась его сознания, она оставила ему много своей памяти, много своих способностей… вдобавок ко всему тому, что передалось ему при рождении. Он знает всё о происхождении телепатов, о тех задачах, которые ставили перед ними создатели. Он знает о величине своих способностей. Теперь он хочет научиться их контролировать… Чтобы быть действительно хорошим оружием. Идеальным. Без этого он… не сможет жить. В этом причина нервности и замкнутости Андо. Он не видит для себя пути… Точнее, долгое время не видел. Сила, которую он получил, не даёт ему жить так, как живут все. Но не она его тяготит. Человеческая слабость, человеческое… неумение собрать её и направить… Он считает, что ему не нужна дружба, потому что она не нужна оружию. Он считает, что ему не нужна любовь, потому что она не нужна оружию. Ему нужна цель. Нужна направляющая рука.

– Это…

– Безнравственно, хочешь сказать? Может быть, так.

– Не то слово. Это – чудовищно. Я понимаю, ворлонцы… я понимаю, Лита… Но у Андо, вообще-то, был и отец. Вы, вы все… разве вы не потому скрылись в Ледяном городе, что не хотели быть оружием? Разве не за то боролись, чтоб телепат, хоть он и может читать мысли, создавать ментальные иллюзии и прочее подобное, мог жить как человек, любить, творить, как он сам желает, а не велит кто-то, кто считает себя вправе? Неужели всё было зря? Я думал, Лита, тогда… преодолела свою программу…

Адриана, до этого смотревшая Дэвиду в лицо, отвернулась.

– Лита, может быть, преодолела. Для Андо, наверное, путь преодоления будет дольше.

– Но ведь ворлонцев больше нет! Мы здесь боремся против дракхов, которые, несмотря на то, что Тени ушли, продолжают выполнять их задачи и не способны подумать о том, что теперь они свободны, что могут строить свою, истинно свою жизнь, которой не было у них раньше… Разве это – не то же самое? Разве это не… глупо?

– В каждом из нас есть то, над чем мы не властны, по крайней мере, властны не до конца.

– Не верю!

Адриана видела это. Видела, конечно – хоть сама там и не была. Знала – если б даже Дэвид знал, что его сканируют, он не выразил бы протеста. Пусть смотрит. Пусть попытается как-то объяснить. «Возможность стать чем-то большим, чем ты есть». Желание честолюбивого до безумия центаврианина изменить свою природу, стать подобным дракхам. Скорбь того, кто, пожалуй, мечтал бы быть телепатом не для того, чтоб быть силой, быть оружием… Быть мостом понимания. Без рамок, без стен, без одиночества, без страха. Он способен сожалеть о погибшем враге. О Страже. О дракхе. О ком угодно, кто не преодолел эту пропасть непонимания, не стал из врага другом… «Что за болезненный пацифизм, в самом деле…». И для Андо – возможность стать чем-то большим? А почему того, что есть, ему мало? Почему люди… Почему у них всё из крайностей? Либо желать не иметь этих способностей, завидовать доле обычных людей и проклинать свои гены – либо, раз уж принял себя таким, желать стать разящей силой, стать оружием… Корпуса или Ворлона – а какая разница? «Или Альянса…». – «Нет!».