Страница 44 из 183
— Да ему, наверное, вообще сложно было что-то сформировать в этом плане, он на чужой планете вырос… Хотя вот это как раз совершенно не аргумент, вон на того же Синкара глядя. Вот Лалья, кстати — тот может быть, что-то я слышал от него, помнится… намекающее… Ну, и слышал же, что среди мужчин дрази такое вообще не редкость. Можно понять…
Лёгок на помине, на пороге нарисовался позёвывающий Алварес, но его тут же дёрнули из коридора:
— Алварес, тут вас хочет видеть какой-то тип, из ремонтников гостевого крыла.
— Меня?
— Ну, не принципиально. Просто руководство заняты все, а он просил кого-то, кто ведёт дела пиратов-работорговцев…
— Интересно. Может, по делу отравления Гароди наконец появилось, что сказать? Ладно, веди его в разговорную, через минуту буду…
Комментарий к Гл. 6 На шаг позади
* - надо было упомянуть об этом раньше, но лучше поздно, чем никогда. “Заново придумать” пришлось многие расы, упоминавшиеся где-то в не найденных новеллах, в том числе - денетов. На карте-то их сектор есть, из песни слов не выкинешь.
** - в энциклопедии этого нет, но у меня у бракири есть хвосты. Небольшие, но есть.
========== Гл. 7 Резкий поворот ==========
Ремонтник производил своеобразное впечатление с порога, даже при том, что среди ремонтников, как ворчал Альтака, хватало самого разного сброда. Вместо обычной для большинства униформы на нём была мешковато висящая куртка с глубоко надвинутым на глаза капюшоном, перчатки на руках скорее походили на бальные, чем на рабочие. Но всё это оказалось несущественным, когда странный визитёр откинул капюшон, и Вадиму сперва просто подумалось, что он всё ещё спит.
На первый взгляд, конечно, показалось, что это человек. Человеческое телосложение, волосы на голове, пять пальцев на руке… Правда, глаза людей не бывают такими… красными. То есть, лопнувшие от переутомления капилляры, сколько б их ни было, не сделают белки человека похожими на нарнские. Второе, что бросилось в глаза — это даже не вертикальные, как у корианцев, зрачки этих красных глаз, и не практически белоснежная, бескровная кожа. А расположенные ближе к макушке острые, беспокойно трепещущие уши… Может быть, такая уникальная мутация?
— Здравствуйте… — голос необычного человека был тихим и в то же время каким-то гулким, хотя может быть, так казалось из-за пустых стен переговорной, — вы офицер Алварес, вы сейчас ведёте дела уничтоженных баз пиратов-работорговцев? Я вас прошу… я не отниму у вас много времени… Мне нужно только спросить… Я слышал от коллег разговоры, что в этих убийствах вы подозреваете участие некоего… кровососущего животного. Это правда? Вы уверены в этом?
Алые глаза жадно всматривались в лицо собеседника, готовые, кажется, регистрировать любое едва уловимое движение эмоций на нём.
— По правде говоря, нет, — пробормотал с трудом приходящий в себя полицейский, — то есть, моя напарница высказала такое предположение, но совершенно невозможно представить… Простите, кто вы? Какая вы раса?
Незнакомец чуть склонил голову на бок, длинные чёрные волосы при этом тяжело заструились, издавая тихий сухой шорох.
— Вы не знаете таких. Вы ещё не были в нашем мире. В него трудно попасть. Я сам не могу в него попасть, потому что не знаю, где он… — ремонтник печально улыбнулся, обнажая длинные, острые, как иглы, клыки, — мы называемся ранни. Наш мир… едва достиг того уровня, когда можно думать о космических полётах. Я покинул свой мир давно, и не по своей воле… Так значит, вы пока не нашли это животное? И не получили каких-либо достоверных описаний, как оно может называться и выглядеть?
— Вообще-то я не вправе разглашать материалы следствия, — Вадим с трудом сложил ногу на ногу под низким столом, — но в данном случае разглашать нечего. Мы не нашли весомых подтверждений, что животное действительно существует. То есть, анализ выделил в некоторых ранах некое вещество, которое может быть слюной неизвестного гуманоидного существа, но пока это скорее можно списать на погрешность исследования. Вычленить ДНК пока, во всяком случае, не получилось. Пока рабочая версия — что мы имеем дело с различными приборами для откачки крови, некоторые из которых нам неизвестны. А у вас есть, что сообщить по этому вопросу?
Незнакомец взволнованно переплетал пальцы рук.
— Но вы, офицер Алварес — верите в существование животного?
— Я — верю. Однако какое имеет значение…
— Думаю, я должен быть с вами откровенен, если хочу рассчитывать на ваше снисхождение. Иначе после, когда правда откроется, я могу дорого заплатить за своё молчание. Мы жили очень… скрытно, господин Алварес. Ваши миры не знают о нашей расе, и я не знаю, будет ли хорошо, если узнают. Я предполагаю, что к нам могут отнестись… не очень хорошо, настороженно, враждебно. А мы здесь одни, среди всех, кто, конечно, между собой разные, но одинаково не похожи на нас. Я и мой сын — где бы он ни был сейчас. Четыре года назад он пропал… По-видимому, его похитили такие же негодяи, которых вы ловите. Ему сейчас… около пятнадцати лет, по вашим меркам… У меня нет его фотографии, но глядя на меня, вы можете представить, как он выглядит. Полагаю, это сложно спутать с чем-то ещё… Его зовут Лоран, Лоран Зирхен.
— Хорошо, господин…
— Раймон. Раймон Зирхен.
— Господин Зирхен… Но, признаться, я не понимаю… Где вы были всё это время? Вы заявляли в полицию о пропаже сына?
Раймон опустил тяжёлые тёмные веки.
— Вы должны бы уже понимать, господин Алварес — я боялся навредить ему ещё больше. И сейчас боюсь. Но и дальше молчать я уже не могу.
Вадим потёр виски. Догадка, бившаяся в мозгу с каждым отзвуком голоса этого странного существа, была слишком невероятной, чтоб её можно было так просто принять.
— Страх — это понятно. Все расы, выходящие на первый контакт, если не боятся, то опасаются, и часто вполне оправданно. Мой народ… то есть… вы, может быть, слышали о такой планете, как Советская Корианна? Её жители когда-то тоже ждали от инопланетян только плохого. Но один контакт изменил всю нашу жизнь. Я ни в коей мере не готов изображать Альянс идиллией, меньше всего это мог бы делать я, но нужно отдать должное — он за годы своего существования сделал многое для преодоления свойственной многим мирам ксенофобии. Принцип Альянса — единство, несмотря на различия. Кто бы мы ни были — земляне, центавриане, дрази, торта — мы дети одной вселенной, а у неё нет нелюбимых детей. Никто, кто выходит в мир Альянса с миром, не будет встречен войной. Разумеется, это не отменяет другой, куда более существенной розни… Но принцип интернационализма, декларируемый Альянсом — это правильный, близкий каждому корианцу принцип. И если вы уже успели немного пройтись по отделению, вы могли понять, что здесь нет ни границ, ни предубеждений. У нас здесь служат представители всех рас, кроме, разве что, денет, потому что им неприятно держать в руках оружие, даже для защиты… У нас работают даже расы, дышащие иным воздухом, чем мы. И руку помощи мы протянем любому миру, чем бы там ни дышали и чем бы ни питались.
Раймон вздрогнул.
— В этом и дело, господин Алварес. То, как мы питаемся… Я знаю, что в фольклоре многих из ваших миров подобное считают порождением тьмы, и наверное, в этом есть правда…
— Почему?
— Мы питаемся кровью, господин Алварес.
Прошло, наверное, секунд двадцать, прежде чем Вадим смог заговорить.
— Кровью? То есть, вы… вампиры?
Ремонтник степенно кивнул.
— По-вашему — да, вампиры. Но есть отличия. Мы не заражаемся укусом, то есть, укушенный ранни не станет сам ранни. Мы рождаемся такими, мы растём, как растёте вы, и стареем, и умираем, как вы, только живём дольше, чем земляне, даже дольше, чем центавриане. Мне 150 лет, это средний возраст для ранни. Мы не спим в гробах, и не превращаемся в летучих мышей, но свет ваших солнц так же тяжёлый для нас, потому что свет солнца нашего мира очень слабый, и наша кожа, наши глаза не привыкли к подобному. Мы не столь ненасытны, как описывается это в ваших легендах, нам нет нужды питаться каждый день, и нет нужды отнимать жизнь совсем — столько крови и не вместил бы наш желудок. В своём мире мы держали для питания животных, мы доили их, как вы доите у животных молоко, а здесь мы с сыном покупали донорскую кровь — возможности держать животных у нас здесь не было, потому что мы часто переезжали… Моему сыну приходится питаться чаще, чем мне, потому что его организм юный, ещё не завершивший своё формирование.