Наследие Изначальных

— Нью-Парис — это, вроде как… Новый Париж, что ли? Я в Париже, конечно, никогда не была… Но судя по видам — не сказала бы, чтоб похож.

— Это для колоний почти что правило — чем более убогая и зачуханная дыра, тем пафоснее надо назвать.

Купол, латанный-перелатанный уже во множестве мест, тускло поблёскивал в свете довольно далёкого светила — солнце на Яришшо немногим крупнее фонаря, поэтому снаружи купола вечные сумерки. Мрачными горами возвышаются на горизонте отвалы шахт, чернеют силуэты вышек и башен электростанции… Зрелище, если честно, постапокалиптическое. Но внутри — совершенно другая картина. Принимающие из местной полиции, правда, поартачились ещё на входе на тему того, что не понимают, что могло потребоваться единой полиции в их тихом, мирном, хранимом богом уголке, у них здесь территория Земного Содружества, у них здесь всё в порядке с законом, у них здесь живут только порядочные, благополучные граждане, а если б здесь, не дай бог, конечно, и произошло какое-то преступление — они и сами вполне способны разобраться с этим, своими скромными силами. Суетливый офицер с белёсыми, словно заплаканными ресницами, наверное, так и уцепился бы за их ноги с намереньем «не пущать», но Дайенн не слишком вежливо сунула ему в нос ордер, переданный Альтакой. Были попытки затащить пред светлы очи мэра и отцов города, ради такого события поднятых в ранний час (по местному времени было что-то около 5 утра)…

— Благополучные граждане… — Дайенн брезгливо кивнула на ползущего вдоль стеночки мужика в одном исподнем, — интересно, закаляется или в буквальном смысле проигрался до трусов? Откуда ползёт, кстати? Там по курсу не один из наших объектов?

— Бар сейчас закрыт! — испуганно встрепенулся белёсый офицер, — у нас, знаете ли, закон… Увеселительные заведения работают только до десяти вечера!

— Проверим…

Бар, действительно, был закрыт… С главного входа. Что совершенно не мешало всем, кому надо, заходить с чёрного. Появление полиции — не хорошо знакомой полиции города, а галактической, явно фиолетовую форму с малиновой каймой здесь уже многие знали и имели причины опасаться — вызвало панику, сродни известию о пожаре. Сигающих в окна игроков лениво отлавливали ребята Тимбу, хозяин, темнокожий верзила лет шестидесяти с живописно пересекающими всю физиономию шрамами, метнулся к двери в углу — видимо, в подвал, но был нежно пойман Ранкаем.

— Стой, приятель. Что-то мне, кстати, твоя физиономия знакома… Ты где эти украшения получил, мы не встречались уже? Давай, по старой дружбе, проводишь в подвал, покажешь, чем богат, документы на ваше пойло покажешь? Да, на травку тоже документы покажи.

— Лексто, Линтар, давайте своих ребят, мы на следующий объект, разбирайтесь тут пока…

Следующий объект был на другом конце города, и был, если верить информации, выуженной Шлилвьи с компьютеров на Лофисе, с тем самым секретом — имел подземный ход, ведущий далеко за купол, к пиратской нычке. Видимо, из первого бара уже успел кто-то дать сигнал, потому что персонал был застигнут полицейскими за лихорадочными сборами — часть коробок грузили в подогнанные к чёрному ходу машины, часть тащили вглубь помещения — к тому самому ходу.

— Работаем, ребята? Бог в помощь. Руки вверх!

Ту’Вар, низкорослый, коренастый нарн из отдела контрабанды, вертел головой с хозяйственным умилением на лице.

— Даа, контрафакта мы сегодня изъяли на небольшое море… Дай Г’Кван, Синкару совсем от зависти порвёт, что с нами поехать не смог.

Дайенн улыбнулась. Заигрывание с девчонками из столовой совсем не мешало Синкаре всё основное время задалбывать отдел своей энергичностью и въедливостью.

— Ба, это что за лицо такое знакомое? Вот нарнская сторона обрадуется, они вас уже семь лет ловят… Что, ребята, это мы, явно, удачно заехали, одним пойлом дело не ограничится. Где эта рожа — там и шлассенская наркота, это вот хоть на Г’Кване поклясться можно. Лексто, вышибай дверь! Посторонитесь, придурки, если, конечно, не собрались таким способом избежать тюрьмы!

Два землянина, бледных, как поганки, трясясь всеми неподобающе обстановке рыхлыми телесами, заметались, пытаясь загородить означенную дверь. Эти тут явно не на силовой работе. Технологи, видать…

— Там… там ничего нет, там путь в служебные помещения, коммуникации, канализация…

— Вот и посмотрим, в порядке ли у вас канализация… Мало ли, от смытых шлассенских шариков могла и засориться…

«Поганки» обернулись куда-то в сторону и неуверенно заулыбались.

— Господа, господа… — к Вадиму и Дайенн, определив их как главных, бодро семенил длиннобородый старец с унизанными перстнями пальцами — пальцев было всего восемь, что, видимо, компенсировалось тем, что на некоторых пальцах колец было по два, — ну зачем же так? Ну зачем приличным людям копаться в канализации? Зачем наносить урон… ну да, не самому приличному заведению… Ну да, мы признаём, не всё из нашей продукции… прошло все необходимые санитарные допуски… Но ведь мы небогатая колония, войдите же в наше положение! Вы хоть представляете, во что нам обойдётся ремонт? А ведь это бремя ляжет на плечи простых граждан, работяг, для которых одна из немногих скромных радостей — придти сюда после работы, расслабиться в компании друзей…

Дайенн моментально напряглась. Бар в принципе не то место, где минбарцу может быть комфортно находиться даже с чисто рабочим визитом, а на подобных субъектов у неё выработалась стойкая непереносимость после Зафранта. Там таких как грязи. И эта непереносимость тем сильнее, что понятно — сталкиваться с подобными придётся регулярно. Именно с таким вот сочетанием елейного голоса и цепких, колючих глаз, в которых стоит стойкое сожаление, что взглядом нельзя убить.

— Это вы и себя к простым скромным работягам причисляете? А вот это, — Вадим поднял длинную бутыль с тягучей тёмной жидкостью, — тоже прошло… не все санитарные допуски? Вы же знаете, для человеческого организма это наркотик, этот продукт запрещено вывозить за территорию Шлассенского Триумвирата. А при несоблюдении технологии приготовления разрушительное воздействие на организм таково, что… в лучшем случае человек теряет почки, в худшем — рассудок, эта штука физически разъедает мозг.

Старец изобразил крайнюю степень потрясённости услышанным почти убедительно. Один из «поганок» сделал попытку выхватить бутылку, вроде как чтоб в немом ужасе вчитаться в этикетку, но его пухлая лапища только прочертила воздух. Интересно, а что планировал? Разбить? Это, положим, не помогло б. Успеть метнуться до мусоропровода? Это помогло б не намного больше…

— О господи, что вы такое говорите! Мы… мы и подумать не могли… Мы считали, это обычное вино…

Дайенн чувствовала, что омерзение становится всё более нестерпимым. Бандиты там снаружи, попытавшиеся схватиться с ребятами Лексто врукопашную, хотя бы честнее. Или просто понимали, что им-то невинных агнцев из себя изображать можно даже не пытаться.

По лицу напарника явствовало, что его это представление раздражает не меньше.

— И сами пили? Что-то непохоже… На бутылке нет ни одной марки санитарного контроля Шлассенского Триумвирата, очень вам желаю, чтобы именно этой отравы у вас был только один ящик и вы сумели убедить суд, что взяли его сослепу и по ошибке, а если там, за этой дверью, обнаружится склад… Я вам не завидую. Кстати, если печётесь о дальнейшем ремонте — может, тогда откроете по-хорошему?

Вопрос запоздал — выстрел Лексто оставил на месте замка выжженную дыру.

— Сдаётся мне, на шлассенском яде дело не кончится…

Вадим скривился от запаха затлевшей на косяке краски.

— Разумеется, не кончится. Есть такие… признаки, которые вроде бы на первый взгляд не должны предполагать друг друга, но связаны прямой зависимостью. Так вот, где это пойло — там торговля живым товаром. Элкеат никогда не пьют в чистом виде. Даже шлассены не пьют. «Правильный» элкеат вызывает у людей, уже со второго приёма, наркотическую зависимость, уже с третьего, в крайнем случае пятого приёма человек за очередной глоток будет покорно вкалывать хоть на шахтах, хоть на ручной чистке канализационных стоков, и главное — никогда ни за что не подтвердит, что находится, фактически, в рабстве. А «неправильный»… На выбор — отличный способ отравить неугодного, способ выбить требуемое — если в течение пяти часов дать нейтрализующий реагент, человека ещё можно спасти, ну и… часть работников и их охраны производится именно таким способом. Повреждённый мозг — потеря памяти, нечувствительность к голоду и холоду… зомби, практически… Хватает этих зомби, правда, самое большее на пять лет, но им больше и не надо…