Страница 231 из 320
- Вы знаете, Марк не занимается меценатством. Да и к искусству он равнодушен, - стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже, произнесла я, придав лицу крайне серьезное выражение. – У него как-то… нет такой потребности. Совсем нет.
- Ба-атюшки-светы, какие мы важные! Это имя у твоего хахаля такое, что ли, Ма-арк? Еврей, что ли? Да, точно, еврей, у них всегда деньги водились. Отколе свет стоит и солнце встает на востоке, у евреев есть деньги! Слушай, так он скупой у тебя, что ли? Хотя, что я спрашиваю, евреи все скупые. Но ты того... будь похитрее, ты же женщина! Так к нему и так, и эдак, обними его, форшмак или мацу какую-нибудь красиво подай, по пейсам погладь нежно, глядишь, он и раздобрится! Нет, ну надо же - Магк и вдгуг не даст денежек своей любимой Сагочке! - Клавдия Витольдовна внезапно заговорила с сильнейшим одесским акцентом.
- Я не Сара, меня Алексия зовут, - чувствуя, как волосы начинают шевелиться на макушке от этого дикого разговора, попыталась оправдаться я.
- Конешно-конешно, Алэксия, какие вопгосы! – продолжила Клавдия Витольдовна, словно коренной житель Дерибасовской. - Ты, главное, не теряй шансов – с еврейским мужем ты ж так можешь развернуться! Евреи, они, знаешь, на семью денег никогда не жалеют!
- Знаете, я наверное, пойду, - чувствуя, что остатки коктейля в бокале слишком быстро улетучились, я поднялась со своего места, еще не совсем понимая, куда собираюсь бежать.
Но оставаться и продолжать вести подобные разговоры с Клавдией Витольдовной и ей подобными я больше не могла – даже алкоголь не помогал. Мне срочно нужно было отрезвительное противоядие. Мне срочно нужен был Вадим.
- Куда ж ты так быстро? Или я что обидное сказала? Так ты не обижайся, я мудростью женской с тобой делюсь! А то так и проживешь всю жизнь со своим Магком, а он тебя потом возьмет да и на молодуху променяет, и никакая Тора ему не указ! Будешь тогда, как большинство дурех у разбитого корыта рыдать. Да только никому ты такая старая уже не будешь нужна! Вот тогда и поплачешь, что не послушала Клавдию Витольдовну в свое время! А я, не в пример тебе пожила, я-то все знаю!
- А… нет, вы не поняли… - не в силах бороться с красноречием Клавдии Витольдовны, забормотала я, лишь бы скрыться от не любым образом. – Мне просто надо... Вот я срочно вспомнила, что надо. У меня эти... как их…традиции. Мне домой нужно, муж рассердится, я и так засиделась.
- А-а-а, так у тебя этот, Шабат что ли? Пятница же! А ты, позорница, по барам шляешься! Беги домой со всех ног, и помни, что я тебе говорила - с лаской, с лаской к нему, а как он раздобрится – ты мне дай знать, уж я подскажу тебе, где у нас финансирования не хватает! Беги, говорю! И передавай мужу Шабат Шалом! И пусть не переживает – мы его денежкам найдем самое надежное применение! Еврейский муж, в Шабат Шалом прощайся с толстым кошельком! – радостно пропела Клавдия Витольдовна звонким, как у озорной старшеклассницы, голосом и довольно захихикала, видимо, уже представляя, куда потратит денежки моего несуществующего еврейского супруга.
И я действительно побежала, как и обещала Клавдии Витольдовне. Побежала со всех ног и пришла в себя лишь, когда резво растолкав активно внимающее окружение Вадима, схватила его за руку, выпалив:
- Пойдем со мной, я тебя очень прошу! Ты мне срочно нужен, вот позарез, прямо сейчас!
Молчаливо вытянувшиеся лица тех, чей тесный круг я только что разорвала, послужили верным доказательством невероятной наглости моего поступка. По откровенно враждебным взглядам чувствовалось, что о моей персоне здесь знают больше, чем я ожидала, и презрительное неодобрение тут же окутало меня подобно тугому кокону.
К счастью, Вадим, как обычно, не обращал внимания на тонкие материи, поэтому остался глух и нем к напряженной атмосфере, установившейся после моего неожиданного появления.
- Ты смотри, кто пришел! Внезапно, Алексия, внезапно. Как обычно, любишь огорошить и свалиться, как снег на голову? – даже не пытаясь сгладить ситуацию, он нарочно подчеркнул наше давнее знакомство. – Ну да ладно. Давно пора перестать удивляться твоим привычкам устраивать ожидаемые неожиданности. Такой вот оксюморон, м-да… - словно подводя итог разговору, Вадим поднялся, осторожно высвобождая руку из моих пальцев, судорожно вцепившихся ему в ладонь.
- Ладно, ребята, на сегодня у меня всё. Хватит митинговать, идите лучше расслабьтесь, выпейте-потанцуйте, за девчонками приударьте. Угрюмым брюзгой каждый из вас успеет стать уже к тридцатнику. А пока развлекайтесь и меньше, меньше пафоса, гении мои непонятые! Ну что, все ясно сказал? Бегом марш гулять и отрываться! Брысь-брысь отсюда!
Толпа юных талантов, ревностно охранявшая Вадима, начала потихоньку редеть, сопровождая сборы шутливым бурчанием:
- Ну вот, как всегда, только о смысле жизни заговоришь, как приходится опять напиваться!
- Так вы же нам по поводу фестиваля ничего еще не ответили, Вадим Робертович!
- А девушкам вы тоже предлагаете за девчонками приударить? Или, как все мужчины, вы даже за людей нас не держите и не считаете нужным что-то посоветовать в этот вечер? – раздался среди всеобщего гула тонкий и возмущенный девичий голосок.
Вадим, как всегда, предпочел не заострять внимание на гендерных претензиях, поэтому ответил в своем обычном стиле:
- Да хоть за чертом лысым приударяй! Если тебе, Мышь… Крысь… Как там тебя, напомни, забыл...
- Рысь, Белая Рысь, вообще-то... – обиженно надула губки собеседница Вадима, вопреки своему светлому нику, облаченная в длинные черные одежды. - И вам пора бы выучить, как меня зовут. Не раз уже говорила...
- Я ваши придурошные клички не запоминаю, у меня под это мозг не заточен. Так вот, если тебе, Рысь, увлечение девочками поможет согнать кислую мину с лица, и отобьет желание писать всякую хрень, которую ты почему-то называешь «философией», считай, что я лично тебя на это благословляю!