Страница 230 из 320
- Вот-вот, сама же говоришь – то ли неплохо, то ли нехорошо! – тут же переворачивая смысл сказанного, засмеялась моя собеседница, радуясь тому, что дела обстоят не лучшим образом не только у нее.
И тут я, наконец, поняла простой рецепт ее счастья, а так же подобных ей вечных страдальцев. Если бы во всем мире не осталось ни одного довольного жизнью человека, Клавдия Витольдовна смогла бы, наконец, успокоиться. Тогда каждый мог бы бесконечно жаловаться на свои проблемы, упырей-соседей, хамское государство, отсутствие денег и не козырять бесстыдно прекрасным настроением и личным счастьем. Только тогда ее бы понял каждый встречный и вместе они бы слились в могучую печальную волну, способную захлестнуть всю планету.
От одной только мысли о подобной картине я не смогла сдержать желание немного пошатнуть унылое мировоззрение Клавдии Витольдовны.
- Да нет, вы не поняли меня. Неплохо – значит хорошо. Именно хорошо, Клавдия Витольдовна. У меня… только попробуйте спокойно принять этот факт – у меня все хорошо. Представляете, какая наглость? Все – и вдруг хорошо! Я ни в чем не нуждаюсь, ни на что не жалуюсь. Так что, можете не записывать меня в свои ряды несчастных и обездоленных, тем более, что несчастной и обездоленной вы являетесь больше на словах, чем на деле.
- Да что ты говоришь-то, деточка! Все хорошо, значит? Это ты, что ли, на Сейшелы летишь – или моя соседка, носками на рынке торговавшая и замуж за бандита выскочившая? На что ты себе своими писульками заработала? На машину? На квартиру? На безбедную старость? У тебя, знаешь, почему все хорошо? Потому что с головой все очень плохо, поняла? У таких блаженных, как ты вечно все хорошо, даже если они в тряпках под забором лежат – бутылочку пустую нашли, солнышко на стекле играет, а они радуются, смеются. Таких, если начистоту говорить, в специальных домах для психических держать надо. А не отлавливают вас только потому, что вы тихо дурью маетесь, и на людей не кидаетесь, как буйно помешанные.
Я с удивлением смотрела на Клавдию Витольдовну, понимая, что она всерьез считает меня душевнобольной, даже не думая скрывать снисходительное презрение и жалость. Чувствовать, что тебя жалеет карикатурная, словно сошедшая с картинки, старушка Шапокляк, было не очень приятно. И я, теряя остатки терпения, решила больше не кривить душой, а отвечать так же прямо и откровенно.
- Клавдия Витольдовна, так смело рассуждая о ситуации, которой совсем не знаете, можно попасть пальцем в небо. Мне жаль, что я не оправдаю ваших надежд о полоумной бродяжке, но поверьте, в деньгах и прочих материальных радостях я не нуждаюсь до такой степени, что могу позволить себе вообще не работать. И писать, о чем хочу и когда хочу, не заглядывая в чужие карманы. Мне это попросту неинтересно. И кто куда ездит на отдых – в Пущу Водицу или на Сейшелы – тоже. Я действительно довольна тем, что имею и считаю, что жизнь отсыпает каждому человеку счастья ровно по вере его в это самое счастье. Так что продолжайте и дальше жаловаться и обвинять всех в несправедливости. Больше доказывать я вам ничего не буду. Мы с вами существуем в двух разных мирах, только я охотно верю в ваш, а вы в мой – нет, поэтому никогда в него не попадете.
Уже к концу последней фразы мне стало ясно, что, несмотря на горячий пыл, с которым я начала, на долгий спор моего запала не хватит. Я просто смертельно устала от тесного общения с компанией, которая, как ни старайся её понять или приукрасить, все равно оставалась сборищем людей, страдающих различными формами высокопарного маразма.
А вот Клавдия Витольдовна, несмотря на тщательно отыгрываемую роль обездоленной страдалицы, оппонентом оказалась более стойким, и восприняла мой выпад с иронией и даже интересом. Глядя на озорную улыбку, внезапно засиявшую на ее остреньком и въедливом лице, я действительно засомневалась в том, что ее хоть немного задели мои слова.
- А, все понятно! Теперь мне все понятно, так сразу бы и сказала! Ты, видать, как моя соседка – замуж удачно вышла? Мужик богатый попался? Ну, в твоем случае да, можно сказать, свезло, я уж не спорю, раз такое дело. Хотя странно как-то – ворье и бандюганы предпочитают девок таких, знаешь, в теле, кровь с молоком, чтобы здесь было, и здесь, - Клавдия Витольдовна активно зажестикулировала перед собой в районе груди, после чего принялась расписывать замысловатые пасы чуть ниже пояса. - Но… - скептически оглядев меня, она шумно вздохнула, - видать и на такое нашелся ценитель. Может, ему твоя начитанность понравилась, или другие скрытые таланты, а? – резко переходя на доверительно-интимный тон, она игриво ткнула меня пальцем в бок, от чего я подпрыгнула, едва не расплескав свой коктейль.
«Вот и еще одна подружка у меня появилась…» - пронеслась в голове печальная мысль, прежде чем я поняла причину откровенной радости, которую Клавдия Витольдовна озвучила с помощью непрозрачного намека.
- Слышь, а твой-то к искусству как относится? Понимает тебя? Вот есть среди богатеньких совсем хамовитые, которые считают, что вся эта дурь никому не нужна, блатные частушки - потолок их культуры. А есть такие, знаешь, не совсем пропащие. Они-то понимают, что куда им с их рожами в калашный ряд, то есть, в творчество соваться. Понимают, но все равно тянутся. Потому что не все в них загублено! Стремление к красоте, оно, знаешь, или есть, или его нет. Вот они и тянутся к нам, помогают, чем могут, и сами от этого вроде как меньше обезьянами в шелках становятся. Даже на людей немного походят! Меценаты, о как! Слыхала о таких?
Живо представив Марка в роли мецената, одаривающего местное общество после того, как он имел честь пообщаться с ярчайшими его представителями, я не удержалась и рассмеялась. Но в следующее мгновение приступ шокирующего прозрения прервал мой смех. Я вдруг отчетливо поняла, что Клавдия Витольдовна довольно недвусмысленно пытается попросить у меня денег. А заодно и помочь Марку освободиться от незначительной по его меркам суммы, облагородив черствую душу с помощью взноса на благо страдающей интеллигенции. Эти меркантильные иллюзии следовало развеять сразу же.