Страница 22 из 320
- Какие у тебя... красивые волосы, - вырвалось у нее, после чего она легонько и несмело погладила меня по голове, едва не доведя до обморока. Нерастраченная материнская нежность, практически похороненная в глубинах души, внезапно встрепенулась в Валентине Михайловне и просочилась наружу первыми несмелыми каплями, подтолкнув ее к еще более экзотическому поступку. Слегка приобняв меня за плечи, она наклонилась, посмотрела вместе со мной в зеркало и одобрительно произнесла:
- Ну что? Ты готова? Иди, пусть все тобой полюбуются! - и одарила очень красивой, точь-в-точь, как у Марка улыбкой.
Дальнейшие события происходили, как в тумане. Я плохо понимала, что происходит, и спустя всего лишь полчаса после интервью даже не могла вспомнить, о чем мы говорили. Но Виктор Игоревич остался очень доволен и фотосессией, и тем, как я отвечала на вопросы, поэтому, когда все гости разошлись, громко хлопнул в ладоши, распустил галстук и выдал одобрительное:
- Молодец, Алешка! Вот с тобой бы я в разведку пошел! Да, Валя? Скажи, Алешка у нас молодец?
Валентина Михайловна, сидевшая рядом с мужем в чуть более расслабленной, чем в начале вечера, позе, лишь внимательно посмотрела на меня обжигающими цыганскими глазами и одобрительно кивнула, улыбаясь одним уголком губ.
- Видишь, я бы прав! Как всегда! - хохотнул он, на радостях откупоривая бутылку коньяка. - Алешка - наш человек! Ты, если хочешь знать, теперь мой друг! - важно заявил Казарин-старший, обращаясь ко мне и наливая себе победную рюмочку. - Не только Марка, но и мой! А значит, у нас тебе всегда рады. Да, Валенька?
- Приходи, когда хочешь, - как-то слишком беззаботно согласилась Валентина Михайловна. - Лучше уж у нас, чем в этом...
Виктор Игоревич угрожающе закашлялся и снова перехватил инициативу в разговоре:
- В общем, ты поняла! Милости прошу к нашему шалашу! Чем богаты, тем и рады! Кстати, а где лоботряс? - будто опомнившись, полюбопытствовал Казарин-старший. - Как всегда, сбежал к себе? Нет, ну что за ребенок! Совершенно не умеет налаживать контакты! Ты уж его подучи, а, Алеш? А то совсем он у нас дикий растет.
Я послушно закивала головой, озабоченная лишь одним желанием - побыстрее присоединиться к Марку и оставить чету Казариных наедине, пока глава семейства не привязался ко мне с очередной инициативой. В том, что сегодняшнее представление не единичный случай, а первая из многих показательных акций, я уже не сомневалась.
Супруги Казарины были рады отпустить меня. После напряжения официальной части вечера им хотелось отдохнуть и расслабиться, поэтому я, еще раз поблагодарив за гостеприимство, смогла, наконец, улизнуть из гостиной на поиски Марка.
Бесшумно прокравшись к самой дальней комнате по коридору, на которую указал Виктор Игоревич, я несмело приоткрыла ее и заглянула внутрь. Верхний свет не был зажжен, горела лишь лампа на столе, за которым сидел Марк и молча, с сосредоточенным видом писал что-то в школьной тетради.
- Эй? Ты что, уроки делаешь? - тихо спросила я. Только он, такой серьезный и собранный, мог делать домашнее задание в пятницу вечером, исключительно по собственному желанию.
Марк продолжил свое занятие, не поднимая головы и не отвечая на мой вопрос. Я, все еще пребывая в приподнятом настроении, переступила порог и нащупала рукой включатель. Ярко вспыхнула люстра под потолком, озаряя комнату теплым молочным светом, а я снова застыла на пороге, не в силах поверить тому, что вижу.
Здесь был настоящий рай для ребенка: множество цветных книг на полках, карандаши, фломастеры, краски, ручки, конструкторы, механические игрушки, аквариум, маленький, будто бы игрушечный радиоприемник, и совершенное чудо техники - настоящий большой телевизор со встроенным видеомагнитофоном. Я, выросшая в одной комнате с другими пятнадцатью девочками, просто не верила, что все это пугающее разнообразие игрушек может принадлежать одному человеку.
- Ну и зачем они тебе? - услышала я голос Марка, далекий, приглушенный, звучавший, словно из другой комнаты.
- Что-что? - повторила я, как во сне, пытаясь справиться с нахлынувшими на меня картинками собственной роскошной жизни в подобных условиях.
- Я спросил - зачем они тебе все? - четко выделяя каждое слово, повторил Марк. Что-то новое в его голосе мгновенно вернуло меня в реальность. Мультяшные кадры моего барского существования в этом жилище лопнули, как мыльный пузырь, и я, с удивлением глядя на друга, обнаружила, что он не на шутку разозлен.
- Кто - все? - переспросила я, тщетно пытаясь вникнуть в суть вопроса.
- Отец. Мать. Их друзья. Все они.
Я чувствовала растерянность, потому что это пояснение сделало ситуацию еще более запутанной.
- Я... я не понимаю. Тебе что-то не понравилось?
- Мне всё не понравилось. А особенно то, как ты с ними общалась, - отчеканил Марк, поднимаясь со своего места.
- Это еще почему?
- Потому. Потому что мне показалось... Мне показалось, будто тебе с ними было интересно! – встав из-за стола, он приблизился ко мне, и я попятилась в необъяснимом страхе.
- Ну, да, мне было интересно. И что? Марк, что здесь такого? - примирительным тоном начала было я, как он тут же безапелляционно меня прервал:
- Тебе не должно быть с ними интересно.
Мои глаза еще больше расширились, хотя, казалось, это было уже невозможно:
- Это... Это как?
- А вот так. Это плохие, злые люди, и они тебе совсем не нужны.
Я чуть не рассмеялась, настолько странной была эта претензия, да только по лицу Марка было видно, что ему сейчас не до веселья.