Страница 113 из 320
Что-то в его голосе, несмотря на всегдашнюю иронию, заставило меня еще больше насторожиться.
- Что значит - нет Ярослава? Ты что такое... говоришь вообще? Ты серьезно, что ли, учебу собираешься бросить?
- Я не собираюсь, Лекс, я уже ее бросил. И что? – с вызовом переспросил он, глядя на выражение непритворного ужаса, застывшее на моем лице. - Что такого? Небо не упало мне на голову, а жизнь продолжается, - он скептически хмыкнул. - Да, Лекс, жизнь продолжается, какая-никакая, а... - тут он замолк на полуслове и вдруг резко сменил тему. - В общем, домой я сегодня, видимо, не попадаю, опять. Да и ты в свою общагу тоже. Ну и ладно. Идешь со мной? Разговора на пять минут у нас не получится, а совсем околеть в мои планы пока что не входит.
Я очень даже разделяла его подход, поэтому послушно кивнув, молча побежала следом, на ходу радуясь скорой возможности, наконец, где-то присесть и выпить чего-нибудь горяченького или даже горячительного. Слишком наседать с расспросами на Яра прямо на улице мне не хотелось. Я и так чувствовала, что как только мы найдем более-менее спокойное место, он сам мне все расскажет.
Правда, со спокойным местом нам не очень повезло. Единственным заведением, работающим в такой поздний час, оказалось сомнительного вида кафе-наливайка, в котором даже около полуночи горланило и веселилось множество граждан, разгоряченных дешевыми напитками и близостью нового года. С трудом протиснувшись сквозь толпу у входа, мы едва нашли место в самой забегаловке, где празднующие доводили себя до нужной кондиции стоя, сидя, а некоторые - практически лежа.
Атмосферу аляповатости происходящего только усугубляли попытки хозяев придать помещению празднично-нарядный вид. Развешанные повсюду новогодние игрушки, гирлянды и блестящие «дождики» не могли отвлечь внимание ни от видавших виды, усеянных трещинами пластиковых стен, ни от грязных разводов на подоконниках и потолке, ни от общей мрачной картины вокруг.
С учетом всех этих распрекрасных условий, нам с Ярославом несказанно повезло - столик мы ухитрились найти хоть и хромающе-шатающийся, но относительно чистый, без въевшихся навеки липких пятен, крошек, следов пепла или рыбьих косточек.
- Добро пожаловать в мой мир! – картинно-приглашающим жестом Ярослав указал на мой стульчик и другой рукой привычно подозвал официантку. – Здесь немного стремно, но быстро привыкаешь.
- Какой еще твой мир, Ярослав, - даже не пытаясь сдержать раздражение, фыркнула я, глядя как с явным знанием «меню» этого кафетерия, он заказывает бутылку портвейна, некое подобие сыра и нашу всегдашнюю любимую студенческую закуску – соленые крекеры. – Ты меня, конечно, извини, но… по-моему, ты слега заигрался в журналиста-подпольщика. Все хорошо в меру, и сейчас самое время выйти из образа. Я не знаю, какие там у тебя были темы, и от кого ты прячешься, но, Яр, хватит. Достаточно. Нет таких проблем, которые бы мы не могли решить с тобой вместе.
- Да ты что? – переспросил он с издевательской улыбкой, приподнимая бровь. – Ну-ну, Лекс, ну-ну. Я тоже так думал. Да-а-а… - выдохнул он, напряженно наблюдая за тем, как официанта медленно движется между столиками, разнося заказы. - Как вспомню, что я тебе наговорил и в чем убеждал эти полтора года – так вздрогну, Лекс, меня реально ужас пробирает. Главное, чтобы ты не сильно во все это поверила. Наверное, самое честное, что я могу сейчас сделать – это сказать: забей на все мои наивные убеждения о том, что мы сумеем, мы добьемся, человек сам хозяин своей судьбы. Ни фига не сам. Все происходит, скорее по закону Воланда, помнишь, да? "Только человек соберется съездить в Кисловодск - а вдруг возьмет, поскользнется и попадет под трамвай!"
- Яр, - чувствуя, как холодок ужаса пробегает по спине, снова подала голос я. - Ну хватит уже вгонять меня в жуть. Говори уже. Говори по делу – что у тебя стряслось.
- Сейчас… - неотрывно глядя куда-то поверх моей головы, отозвался Ярослав, и я, обернувшись, поняла, что он дожидался, когда же нам принесут заказ. - А вот теперь можно начинать! – добавил он, как только на столе появился портвейн, который он тут же открыл хорошо наработанным движением. – Давай свой стакан, Лекс, - чувствовалось, что он, несмотря на желание выговориться все-таки оттягивает момент истины. - Помнишь, как мы с тобой в нашей студенческой кафешке пили на первом курсе? Так вот, все те тосты - они не в счет. Самый главный тост будет сейчас. Потому что, Лекс, у каждого из нас есть своя Аннушка, которая рано или поздно прольет масло. Вот об этом надо помнить. Давай, за тебя, и чтобы твоя Аннушка была поосторожней. Потому что моя уже разбила свой бидончик.
Телевизор, подвешенный возле стойки заказов и громко кричащий праздничные песни из прошлогодних "Голубых огоньков", немного заглушил лязг вилки, которую я то ли уронила, то ли поспешно положила на тарелку, так и не дотянувшись к сыру, выступавшему у нас в качестве закуски.
Вся горечь и очень подозрительное послевкусие портвейна враз исчезли, мои органы чувств будто выключились на несколько секунд. Теперь в голове было место только для одной мысли - стряслось что-то плохое. По-настоящему, очень и очень плохое. В том, что проблемы с учебой и проваленная сессия - это всего лишь верхушка айсберга, я уже не сомневалась.
- Яр? Куда ты вляпался? Я уже понимаю, что ты не просто так, не из пустого каприза не появляешься в универе. Ты от кого-то прячешься? Это все из-за твоих расследований, да? Ты сунулся в какую-то слишком опасную тему? И теперь тебе угрожают? Или шантажируют? Так все разрешимо, Яр. На дворе - конец двадцатого века, это не дремучее время, которое было пять-десять лет назад. У нас уже не стреляют в журналистов, не убивают их в подъездах или на улицах. Мы все решим, Яр, я тебе обещаю. Мы... да мы сразу к Вадиму пойдем! К Вадиму Робертовичу, к твоему, между прочим, куратору! Ведь ты сам говорил, что это самый мощный человек которого ты видел в своей жизни. И у него, знаешь, сколько практики во всех этих громких разоблачениях и опасных темах! И уж он точно сможет тебе помочь, он всех твоих врагов найдет и в порошок сотрет! Он камня на камне от них не оставит, он такой шум поднимет, на всю страну!