Страница 45 из 53
- Зато они втроем в кое-то веке солидарны, - вставила Жозефина-Симона неизменные «пять копеек». - Вспомни, когда такое было?
Я задумалась крепко и не смогла ответить.
- Смысл вообще печалиться? - добавила кошь. - Папаша ваш не завтра приезжает. До его прибытия ещё столько неприятностей на все места насобираем.
- Типун тебе! - шикнула я.
Питомица фыркнула в усы.
- А что? Я правду говорю. Твои маги подсобят...
****
В четверг под предлогом поездки в поликлинику, где мне без расспросов продлили больничный, едва взглянув на бледную физиономию, я на мягких лапах наведалась к Мартыновне. Выглядела бабка непривычно сникшей: волосы не завиты, губы не накрашены. В квартире терпко пахло валерьянкой. Жозефина-Симона бы с ума сошла и устроила драку, дабы заполучить заветные капли.
- Могла бы сначала со мной поговорить, - попеняла я, накрывая на стол: нарезала сыр, колбасу и овощи, извлекла из недр холодильника лимонный пирог, который близнецы в порыве чувств не доели. - Я не ходячий динамит, в отличие от некоторых.
- Прогадала, - развела руками бабка, достала из кармана сигаретную пачку, но я вырвала её и швырнула на подоконник.
- Уважай чужой больничный, - шикнула я и рванула к плите на призывный свист чайника.
Разговор не заладился. Мартыновна осознавала, какие последствия грядут, но отступать не собиралась ни за какие коврижки.
- Могли бы и принять мой выбор, - припечатала она обиженно. - После всего, что я для вас сделала! Где бы вы были без меня?
- Именно! - я слепила двухэтажный бутерброд, расположив сверху сочный кусок помидорины. - Тебе не пришлось бы взваливать ответственность на плечи, если б сыночек не сделал ноги. Для нас он всегда будет виноват. Для тебя тоже. Но в твоем случае, прощение - дело наживное, в нашем - невозможное.
- Что же теперь делать?
- Либо не приглашать их жить тут, либо ждать, когда волна Светловского гнева схлынет.
- Могли бы попытаться помириться с отцом...
Тоска по единственному отпрыску, видать, достигла апогея. В здравом уме Мартыновна б не рискнула предлагать подобное.
- А твоя дражайшая подружка Адочка смогла бы простить мать-кукушку Аглаю? Случись эта напасть, ты бы приняла её решение со смирением или б пилила до бесконечности?
Я выразительно постучала ложкой по столу, и бабка махнула рукой.
- У каждого своя правда.
Я догадалась, что у Мартыновны состоялся основательный разговор с сыном. Нет, не догадалась. Почувствовала магическим чутьем. Увидела её, сидящую в кресле с телефонной трубкой у уха - печальную, обиженную, но счастливую слышать родной голос спустя столько лет.
- Какая же у него правда?
- Не правда, - бабка не притронулась к еде, медленно потягивала фруктовый чай. - Оправдания одни. Я понимаю, рано они с Вероникой поженились. Не сложилась семейная жизнь. Но можно ж было по-другому... Не бежать без оглядки. От всех...
Я не могла это слышать. Рано поженились... Нагуляли меня... Сложись всё иначе...
Нет, это выше моих сил.
- Давай закроем тему, - предложила я настойчиво. - Тошнит. Лучше скажи, твоя подруга Ада рассказывала о тетке? Её Лида звали.
Мартыновна подарила изумленный взгляд и чуть не опрокинула чашку.
- Не спрашивай, откуда знаю. Миллионный город, а сплошная деревня. Все здесь так или иначе пересекаются. Говори. Ты мне должна. За истрепанные нервы.
Я рисковала, заговаривая с бабкой о Лиде Арсеньевой. Ни к чему лишние подозрения. Её обожаемая Адочка меня и так ведьмой считает. Но расспрашивать Ольгу о личной жизни отца странно и неуместно, а говорить с самим чародеем некомфортно. Но я хотела знать историю куклы, фарфоровые глаза которой не забуду до самой смерти. Пора собирать кусочки мозаики. Рано или поздно придется столкнуться с проблемой лицом к лицу.
- Я и сама долго не знала, что у Ады тетка была, - бабка залпом выпила остатки чая. - В выпускном классе мы учились, разбирали дома у Арсеньевых фотографии. Родственников из других городов, да отцовских учеников разных лет. И вдруг снимок попался - красавицы с русой косой. Этакой барышни из русской народной сказки, но не волшебницы Василисы, а обычной деревенской девицы - красоты чистой и светлой. Адочка, как увидела фото, заволновалась. А тут отец её вошел, в лице переменился. Белый стал, как школьный мел. Я, грешным делом, решила - Аглая. Не видела ж ее ни разу. Но Ада потом рассказала, что тетка это погибшая - сестренка отца.
Что-то подобное говорил и чародей.
«Слишком чиста для меня...»
- Почему существование Лиды скрывали? Вряд ли она совершила что-то хуже Аглаи.
Мартыновна закатила глаза.
- Точно не лучше. Утопилась она.
- Уто... что?
Вот уж точно - сюрприз! Неужели, Литвинов заставил девицу наложить на себя руки? Или это история для родни, чтобы скрыть правду пострашнее?
- Случилось это после исчезновения Аглаи. Мы тогда с Адой вместе учились, но они с отцом никогда не упоминали Лиду. С мужчиной она жила, старше ее. Вне брака. Старший брат был против, но Лида ушла и разорвала отношения. Потом, видать, разладилось у них с любовником, вот и пошла молодая дурочка на реку. Скандал мог страшный разразиться для Сергея Арсеньева. Мало того, что жена бросила, сбежала неизвестно к кому, так ещё сестра блудницей и самоубийцей оказалась. По тем временам, да в учительской среде, сама понимаешь. Но не узнал никто. Прикрыл мой отец - директор школы - тылы друга-педагога.