Страница 20 из 53
Была зима. Вместо дурацкого розового платья на мне теплая вишневая куртка до колен. Точь-в-точь, как я носила года три-четыре назад. Несмотря на утепление, я сразу почувствовала, насколько холодно на улице. Градусов двадцать пять, не меньше. Ледяной воздух атаковал щеки и нос. Руки сами потянулись к капюшону, чтобы накинуть поверх черной лыжной шапочки.
Я огляделась, определяя, где нахожусь. Узнала одну из центральных улиц - Волкова. Полтора-два десятка лет назад она демонстрировала приезжим настоящий старый город с деревянными домами и редкими многоэтажками. Но сейчас от старины остались преимущественно аварийные развалюхи, соседствующие с помпезными новостройками. Я хорошо знала окрестности. Три года снимала квартиру вместе с Антоном в глубине соседней улочки.
В сумке проснулся мобильный. Заиграл не нынешнюю привычную мелодию, а старую из «Пиратов карибского моря», что когда-то стояла на номерах родственников. Я стянула зубами перчатку и принялась шарить на дне сумки, пока не поймала вибрирующий телефон. Экран высвечивал короткое слово «мама». Проглядев на него несколько секунд, я решила ответить, предчувствуя бурю.
- Яна! - заголосила трубка. – Ты готова к выходным?!
- К выходным? - переспросила я, понятия не имея, о чем речь. Маман вечно придумывала для меня заботы на субботы и воскресенья. Какие напасти они имела в виду на этот раз, можно гадать до бесконечности.
- К выходным! - припечатала родительница грозно. - Не говори, что забыла! Валера приезжает из Москвы! С вами знакомиться!
Мобильник чуть не выпрыгнул в сугроб. Я вспомнила этот разговор. Как и само событие. Мамин разлюбезный собирался к нам в гости. Пообщаться с отпрысками дражайшей подруги. Навести мосты, так сказать. Мы готовились к приезду не одну неделю, выслушивая истерики родительницы: я заочно, по телефону, близнецы лично. Но встреча не состоялась. Из-за двух наркоманов, вскрывших квартиру в поисках лёгких денег и убивших Антона с серым котом Йодой.
Значит, лабиринт перенес меня во времени - на три с половиной года назад. За несколько дней до того, как жизнь разделилась на «до» и «после». Или не во времени? Ведь это воспоминание, в котором я - сторонний наблюдатель, а не участник. Но зачем? Почему эта дата? Ведь я ничего не могу исправить. Я не хочу помнить детали. Мне понадобились месяцы, чтобы спрятать их в самый дальний уголок сознания.
- Яна, ты слышишь?!
- Слышу, - отозвалась я на автопилоте. - В субботу. С утра. Помогать готовить. Хорошо.
Но я точно знала, что Валера приедет только через год. Я же в ближайшую субботу буду лежать в постели, накачанная успокоительными средствами, утопающая в боли - осязаемой, едкой, прожигающей насквозь, как сигареты клеенку на кухонном столе. В субботу и ещё много-много дней - горьких, бесконечных.
Я не понимала, чего хотел лабиринт, каких действий ждал. Лабиринт или его безумный создатель. Просто шла. Переливающийся на солнце снег скрипел под подошвами, мороз тонкими иголками колол незащищенную кожу лица. Я шла мимо сквера с заиндевевшими ветками, белыми, волшебными. Мимо помпезной новостройки на месте стертой старины и здания за забором, печального, тревожного.
По телу пробежали мурашки. Я сотни раз проходила здесь. Но прежде не чувствовала тоски, источаемой безликим госучреждением. Адрес «Волкова, восемьдесят» для горожан имя нарицательное. Его произносят вместо грубого слова «психушка» или горького словосочетания «дом для душевнобольных». Странно. Почему я вдруг ощутила рвущую душу энергетику? Раньше это были просто стены. Дело в магической сущности, спавшей три с половиной года назад?
- Мерзкое место. Скулит.
- Ты сам, главное, не скули. И так тошно. Лапы сводит от мороза.
Я обернулась. На меня взглянули две пары красноватых глаз. С черных морд!
Два лохматых пса плелись по пятам - замерзшие, поникшие, злые. Сердце провалилось. В мозгу застучало «Бежать! Бежать!», но ноги задеревенели. Или застыли, если брать в учет морозную погоду.
- Топай-топай, - велел пес, что постарше, дряхлее. По-собачьи, разумеется. Но я его поняла. - Ишь, зыркает. Магичка.
- Не магичка она, - не согласился второй, едва я продолжила путь. Точнее, продолжили ноги, а я подчинилась. - Ничего не чувствуется. Ноль способностей.
- Кто знает, кто знает.
- Шеф знает! - возмутился второй. Его лай звучал басистей, яростней. - Велел и окружение проверять. Наверняка, хахаль её - маг.
- А как же кот?
- Дык общий он. Неясно, кому подчиняется. И вообще, тот ли это кот...
Не знаю, почему я не издала ни звука. Крик застрял в горле, наверное. Ноги вновь продемонстрировали способность действовать в обход мозга. Я ринулась прочь. Не вперед, а в бок - на проезжую часть. Но подвели подошвы, поехали по льду. Падая, я выхватила взглядом черных псов. Они не побежали за мной, а, как ни в чем ни бывало, затрусили прочь по снегу. За девушкой в вишневой куртке. За другой мной, за той, что осталась кусочком воспоминания.
Рядом мелькнуло грязное колесо автобуса. Я инстинктивно прикрыла голову руками, будто это могло уберечь от многотонной махины. Но боли не последовало. Ни визга тормозов, ни всепоглощающей тьмы, ничего. Я продолжала лежать. Не на холодном снегу, а на чем-то теплом. Ступням (босым ступням!) было горячо, не обжигающе, а, скорее, приятно. Появились звуки. Вместо шума городской улицы, я услышала шелест воды и детские голоса.