Страница 19 из 53
- Чтоб тебя! - «поприветствовала» его я и поднялась на крыльцо. Подъездная дверь негостеприимно скрипнула, в нос ударил запах жареного лука, кто-то в фальшивом мире готовил ужин посреди ночи. Я выждала секунду, набираясь смелости. Сделала глубокий вдох и шагнула внутрь. Навстречу неизвестности. Или неизбежности.
С губ сорвался испуганный возглас. Я попала вовсе не подъезд, а в лабиринт, что являлся во сне. В зеркальный лабиринт! На меня со всех сторон смотрела я сама. Но изменившаяся. Сумка и переноска исчезли. Как и моя одежда. На мне непонятно с какого перепуга оказалось дибильное розовое платье, в котором я встречалась с Алексеем Даниловичем в кукольном кабинете.
- Ну, спасибо, - процедила я и пошла вперед.
Каблуки громко цокали по каменному полу, сколько я ни старалась ступать аккуратно. Лошадь и та передвигается тише! Хотя с чего переживать? Валентин Макарович и без цоканья прекрасно знал, что я здесь. Следил из вездесущих зеркал. Я чувствовала его взгляд. Его или кого-то другого, кто прятался за стеклом. Возможно, стоило разбить парочку. Но я свято верила в примету об уничтоженных зеркалах.
Лабиринт извивался, делился на новые коридоры. Я понятия не имела, как выбирать дорогу, шла наобум, не раздумывая. Минуты бежали, но ничего не менялось. Все те же развилки и зеркала.
Под ногами мелькнула тень.
- Жозефина-Симона?
Никого.
Я нервно завертелась на месте, почти выхватила боковым зрением движение в зеркале. Но неопознанное нечто ускользнуло, не дав распознать себя.
- Идите к черту! - посоветовала я старику и сообщникам, если те у него водились.
Ох, ну почему я не послала Валентина Макаровича, когда он позвонил вечером памятной дождливой пятницы. Велела бы самому отправляться в редакцию за газетой. Ничего бы не случилось. Сидела бы сейчас в родном мире, переписывала отбракованные рекламные тексты и успокаивала родственников, контуженных приездом блудного отца.
Отца?!
Я покачнулась. Лабиринт воплотил мои мысли. За очередным поворотом ждал он - Павел Юрьевич Светлов. Точь-в-точь такой, каким я его помнила: молодой, внешне похожий на Ярослава. Насвистывая под нос, он небрежно бросал одежду в громоздкий чемодан. Отец торопился, кидал вещи, как попало, не тревожась, что они помнутся. Но вдруг он заметил меня. Посмотрел в глаза, как в день бегства.
- Яна. Я уезжаю. Оставил маме письмо. Отдай ей пожалуйста.
Я почувствовала себя маленькой девочкой, хотя не изменилась, не уменьшилась в размерах. Вспомнилось всё. Истерика мамы, не обращающей внимание на наш с близнецами рёв, убитое лицо Мартыновны и долгие недели тишины в квартире. Лишь вечером, когда бабка приводила Ярика с Яськой из садика, дома звучал детский смех. Но я забирала малышей в бывшую родительскую спальню, ставшую после ухода отца моей, и плотно закрывали дверь, чтобы не мешали маме. Я сама разучилась смеяться. Надолго.
- Убирайся! - велела я иллюзии.
Она не послушалась. Поддельный отец попытался закрыть чемодан, но тот был слишком полон.
- Яна, сядь на него, - попросил он.
Я зашагала прочь, понятия не имея, куда направляюсь. В висках стучало от негодования. Я осознала, что не смогу общаться с этим человеком, когда он объявится в городе. Отец бросил не только маму, он выбросил из своей жизни и нас с близнецами. Нет, это не детская обида. У каждого своё понятие тяжести грехов. Я всегда считала, что люди, оставившие детей - не важно, отец это или мать - не имеют право ни на оправдания, ни на вторые шансы.
Зеркала откликнулись на воспоминания. В них замелькали кадры из детства. Я на качелях, взлетающая высоко-высоко, словно вознамерилась достать подошвами сандалий неба. Мои руки в ссадинах, уверенно сжимающие руль велосипеда. Конопатое лицо соседа по парте, улыбка без выбитого переднего зуба. Учительница, пишущая условия задачи на доске. Разодетая Мартыновна, поджидающая меня на скамейке возле школы. Я видела всё это мельком. Торопливо проходила мимо, опасаясь картинок. Вдруг их безобидность - обман?
Меня догнало очередное детское воспоминание. Молодая мама возилась на кухне. Резала овощи, не обращая внимания на канючащую Яську. Сестренка сердилась и дергала родительницу за край халата. Но обе сгинули, едва я на них взглянула. В зеркале отразилось иное лицо - мужчины с ввалившимися глазами за стеклом магазина одежды. Он смотрел мимо меня. На кого-то другого.
«Это важно!» - промелькнуло в голове.
Но первая встреча с черным магом Литвиновым осталась коротким эпизодом. Зеркало показало встревоженную меня. Настоящую. Я с отвращением покосилась на глупые локоны, которыми наградил лабиринт, на непривычный макияж - неестественный, кукольный. Фыркнула, готовая отправиться дальше, но отражение подмигнуло.
Я открыла рот, пялясь на саму себя. Или кого-то иного, притворяющегося мной? Пока я раздумывала, не посетили ли меня глюки, отражение наградило ехидной улыбочкой и кокетливо поманило указательным пальцем. Но куда? В Зазеркалье?!
- Идите вы! - снова пожелала я и развернулась на каблуках.
- Ну и дура! - объявило вслед зеркало моим же голосом.
Я остановилась, судорожно придумывая достойный ответ. Но внезапно решила послать дремучим лесом осторожность. Всё равно ощутимой пользы не приносила. Вернулась к зеркалу. Пригляделась. Отражение, как отражение. Разве что выражение лица немного обалделое, да глаза сверкали ярче привычного. Я протянула руку к зеркальной поверхности, ожидая, что наткнусь пальцами на препятствие. Однако они прошли сквозь стекло и ощутили холод.