Страница 138 из 154
Иштван сбился с ног, пытаясь их успокоить, напоминал о том, что если сегодня они не попробуют победить Айа Найю, то любой может оказаться его жертвой, взывал к их смелости, и мало-помалу индейцы пришли в себя. И все же тем, кто особенно нервничал, священник приказал не выходить вечером из своих домов.
На закате инки разожгли костер, приготовили ужин и, как обычно, сели вокруг огня в ожидании гостя. На небольшом возвышении, прямо рядом с новопостроенной хижиной, разместился Апу Ума, а Иштван с ружьем в руках спрятался внутри.
И вот появился колдун. Как и в прошлый раз, лицо его было вымазано белой краской, изображающей череп, а вдоль тела алели яркие полосы, напоминающие языки пламени. В руке Дух Смерти сжимал макан — что-то вроде европейской палицы, на плече висел шерстяной мешок. В полной тишине он подошел к костру, был слышен лишь треск дров в огне да мерное постукивание косточек в ожерелье Айа Найи.
Иштван, наблюдавший за приближением врага сквозь специально оставленную между шкурами щель, крепче сжал ружье. Сампа Анки у костра он не видел. «Где же он?!»
Колдун спокойно уселся на приготовленную для него циновку, вытащил из мешка бубен и небольшие фигурки, похожие на тряпичных кукол, какими играют дети в Европе, и положил их рядом с собой вместе с маканом. Тут же встал Сапа Камаюк и медленно поклонился гостю. Лицо его выражало мрачную решимость. Вслед за ним все инки пали ниц перед Духом Смерти. Тот важно кивнул, индейцы поднялись и снова заняли свои места. Один из них ударил в барабан, и начался обряд освящения пищи.
Едва Айа Найа занес руку над первой плошкой, Иштван стремглав выскочил из своего укрытия и перехватил его кисть. Наклонившийся колдун замер, снизу вверх с удивлением глядя на длиннобородого белого старика в индейской одежде.
Священник силой повернул его руку и заставил разжать пальцы. На ладони Духа Смерти темнели крупинки черного порошка. Инки дружно ахнули и отступили от костра.
— Привет, — улыбнулся Иштван, потрясая ружьем. — Знаешь, что это за штука? Убивает мгновенно.
Раскрашенное лицо негра окаменело. Он выпрямился, повернулся к Апу Уме и ледяным тоном спросил:
— Как ты посмел, вождь? Хочешь, чтоб я развеял твое племя по ветру?
Глаза Умы вспыхнули гневом, он встал и шагнул к колдуну.
— Объясни, Дух Смерти, что это за порошок? Ты травил моих людей?
Вождь протянул руку, и Иштван высыпал крупинки на его ладонь.
— Говори, или мы заставим тебя съесть это! — напирал Апу Ума.
Священник толкнул Айа Найю обратно на циновку, вскинул ружье и приказал:
— Рассказывай!
— О чем?
— Обо всем. Как ты травил индейцев, как воскрешал и заставлял работать на себя.
На лице Айа Найи мелькнуло удивление. Он явно не ожидал, что кто-то так хорошо осведомлен о его делах. Внимательно разглядывая недруга, он молчал. И вдруг поднял руки к небу и воззвал:
— Ло-о-а-а!
По толпе индейцев пробежал испуганный вздох. Боясь, что они не выдержат, Иштван подошел вплотную к сидящему колдуну.
— Оставь свои штучки, или накормлю тебя твоей же отравой.
При этих словах, как и было уговорено заранее, несколько инков шагнули вперед. Сомневаться в их решимости не приходилось. Дух Смерти опустил руки, в упор взглянув на священника. В глазах его не было и тени страха, лишь ненависть.
Иштван поднял дуло и приставил его ко лбу негра. Инки сделали еще шаг вперед, а Апу Ума, наклонившись, поднес ладонь с черными крупинками к его рту. Отблеск огня зловеще сверкнул на золотых наручах. Колдун дернулся и наконец выдавил:
— Хорошо.
Некоторое время он молчал, словно собираясь с духом, потом неторопливо начал:
— Я бокор. Родился в Сахе[i]. У меня была жена и трое детей. Сын и две дочки. Мы жили в небольшой деревушке недалеко от Ажуды[ii]. Однажды на нашу деревню напали работорговцы...
— Что такое бокор? — перебил Иштван, сверля его грозным взглядом.
"Мерзавец, сколько народу убил! Да и я который год гнию в этой дыре из-за него!"
— Колдун, жрец.