Страница 124 из 154
— Что случилось? — встревожился Иштван.
Индеец попытался ответить, но изо рта его вырвался лишь прерывистый вздох. Он помолчал и, взяв себя в руки, сдавленно произнес:
— Чулла выходит замуж.
— За Вайру?
Маки обреченно кивнул.
— Да, за него. Впрочем, какая разница? Главное, моя звезда упадет в руку другого.
Он вдруг поднял голову и, глядя священнику прямо в глаза, выпалил:
— Давай убежим!
Сердце Иштвана радостно скакнуло.
— Ты решился?!
— Да, — горько усмехнулся юноша. — Здесь мне больше делать нечего.
Окрыленный священник тут же принялся строить планы, но Маки его перебил:
— Не торопись, Амаута. В сезон дождей нечего и думать о побеге. Путь наш долог и труден, а потому мы должны тщательно подготовиться. Они поженятся через шесть лун, незадолго до этого мы и уйдем. Времени как раз хватит.
Иштван с готовностью кивнул. Подумать только, через полгода он будет свободен!
Многое в племени по-прежнему оставалось для Иштвана непонятным. Так, раз в несколько месяцев, в полнолуние, которое инки называли Грозным, священнику приказывали после заката оставаться в хижине, где его охраняли два дюжих индейца.
Он долго ломал голову над этой загадкой, пока не заметил одну особенность — очень часто через два-три дня после этого кто-нибудь умирал. Причем не старик, а молодой парень или девушка.
«Может, это какой-то ритуал, и они приносят жертвы?» — размышлял Иштван.
Вернувшись с прополки недавно засаженного маисового поля, он решил попытаться убедить вождя раскрыть тайну и направился в центр деревни. Но Апу Умы не оказалось в доме, и священник, погрузившись в размышления, побрел прочь. Проходя мимо каменного строения, в котором жил жрец, он услышал голоса.
— Через пару Больших Солнц от племени ничего не останется, — говорил вождь. — Ты должен что-то сделать, Сапа Камаюк.
— Твое желание выше моей силы, Великий, — послышался ответ жреца. — Ведь даже мой отец, сильный и мудрый, не смог разрешить этой тайны. Мы должны подчиниться.
Вход был занавешен шкурой ягуара, сквозь которую легко проникали звуки. Разговор показался священнику интересным и, спрятавшись в тени старого дерева какао, он прислушался.
— Ты предлагаешь невозможное! Я не могу позволить, чтобы мои люди умирали без причины. Нас и так слишком мало.
— Успокойся, Апу Ума. Гневом трудностей не преодолеть.
— Так сделай же что-нибудь! Или я сам закрою ему вход в Антавару!
— Не позволяй мудрости покинуть тебя, Великий Вождь. Если ты запретишь ему приходить, он разгневается и убьет всех.
Повисло молчание. Потом послышался тяжелый вздох, и Апу Ума произнес:
— Думай, Камаюк, думай. Если в следующий раз опять кто-нибудь умрет...
Иштван тихонько выбрался из укрытия и направился к своей хижине, размышляя, что бы мог значить этот странный разговор.
Между тем сезон дождей закончился, и Маки начал активно готовиться к побегу. Он знал, что при нападении на судно европейцев инки захватили несколько ружей, и планировал похитить одно из них. Уходя на охоту, он выбирал направление к Андам и постепенно прорубал путь в зарослях. Понемногу, чтобы не вызвать подозрений, запасал еду и ножи.
Иштван сходил с ума от нетерпения. Ему казалось, что время тянется втрое медленнее обычного; он прилагал огромные усилия, чтобы не думать об этом и скрывать свои чувства от окружающих.
Дабы как-то отвлечься, он частенько размышлял о подслушанном разговоре. Кому или чему вождь собирался запретить вход в город?
За полторы недели до побега случилось очередное Грозное полнолуние. Иштвану снова приказали не покидать вечером хижину, а через два дня он узнал, что умер Хайка Вайра, жених Чуллы. Священник не сомневался, что еще вчера Вайра был совершенно здоров, ведь они общались почти каждый вечер.
Сердце его обливалось кровью, когда он смотрел, как Тутаманта Чулла убивается над телом возлюбленного. Девушка рыдала, била себя ладошками по щекам, трясла жениха, словно пыталась разбудить, падала на землю. Вскоре к ней подошли две индианки и силой увели в хижину. Иштван знал — сейчас девушке остригут волосы. Он и раньше видел такое, но не задумывался о смысле этого странного обычая.