Страница 79 из 142
«Атлантидские» миряне докатились и до мнемограмм с живого мозга в позитронные или какие-нибудь трозипетные мозги. Клёво же: все болезни – в область воспоминаний, жизнь практически вечная. У синтетических материалов сопротивляемость на несколько порядков выше, чем у биологической плоти, да и при необходимости их заменить можно… на продвинутые, суперскими гаджетами апгрейденные…
Но когда ничего не болит – душа скукоживается. Когда все желаемое доступно, мечтать не о чем, и рано или поздно все надоест, и ничего не захочется. Поначалу мирские с жиру бесились, как наши богатенькие заготовки для буратин, которые в Куршавеле Родину позорят. Потом в оргии кинулись, по сравнению с которыми Сарданапал и Калигула отдыхают. Могли себе позволить, однако: в виртуальной реальности ведь, не наяву…
В одном рассказе читал, как к жлобам в руки скатерть-самобранка попала. До того наобжирались деликатесами, что суперэкзотики восхотелось – жареной человечины. А на десерт мозги обезьяны, у которой – живой! - аккуратно череп трепанировали. Есть такое изысканное восточное лакомство: когда ложечками мозги из трепанированной головы выгребают, а обезьяна глазками моргает… Рассказ тем закончился, что скатерть-самобранка этих жлобов и зажарила.
Страшный конец, но, случись подобная история в действительности (когда, допустим, вместо скатерти-самобранки – коричневый коврик с Камагулона) конец был бы еще страшнее. Именно из-за тех законов, в неотвратимости которых я воочию убедился в Городе Командора.
Постепенно «атланты» – кто в роботизированных телах, а самые продвинутые в компьютерном виртуале – впали в апатию. Извините за грубость, но понятнее не скажешь: когда любовь и «занятие любовью» сливаются в сознании индивидуума в одно, он из уже не человек, а примат. Но и у животных секс – не то, что секс виртуальный или полное отсутствие такового, потому что и у животных эти отношения обрастают зачатками нравственного поведения. Самец самку ни за что не тронет, как взрослые особи детеныша другого вида, если они не на охоте. А секс между роботами – не по смешной книжке Фрица Лейбера и не по парафразу на библейский сюжет у Карла Чапека – вы как себе представляете?
Точку невозврата цивилизация роботехников прошла за несколько десятилетий до Катастрофы. Когда мозги в колбах и мнемограммами в трозипетных головобанках роботов перестали вообще чем-нибудь управлять и что-либо создавать. Кроме одного сверхпроекта, инициированного Младшеньким в качестве идеологической установки, но о нем чуть позже. («Я планов наших люблю громадье» - помните у Маяковского? И Евгения Замятина роман «Мы», а ежели найдутся, кому вспоминать нечего, – бегом в библиотеку, неучи бестолковые!)
Самая жуть, которую я благодаря Камагулонису доподлинно знаю: после катастрофы, уже под водой и подо льдом, от коррозии разрушаясь, многие роботехники еще долго в сознании пребывали. Последние отключились через три тысячи лет после падения Мирской луны. У этих-то стимул был ситуацию изменить, но… нечем и поздно. А теперь представьте умирающего на больничном ложе в хосписе в полной телесной неподвижности пациента, когда процесс затянут на тысячи лет и - никакой тебе спасительной комы или потери сознания. А лучше и не пытайтесь представлять. Я изо всех сил картинки на эту тему из камагулонисного подсознания в себе заглушаю, и то зубы ляскают! Не приведи, Господи, на месте мирских сингуляров очутиться, а ведь я, антрацитовый внутри, мало чем от них отличаюсь. Разве что большей суперпупернапурпыченностью, могуществом и физическим комфортом. Уже себя постоянно на мысли ловлю, как мало мне хочется - мне, который в чисто вятском отрезке биографии в любой момент готов был куда угодно сорваться в поисках новых впечатлений. Сейчас хоть автономно, хоть в сверхскоростном пепелаце имею возможность по галактикам шастать, как по комнатам в нашей мышонковской избе, но уже особо никуда и не манит. Пока необходимость, куда рвануть, сам себе не нафантазирую, с места не дернусь. А если и дернусь, обязательно себя в тупости упрекну – мол, мог бы и не дергаться и из гамака под развесистой грушей на берегу Жемчужного озера не вылезать, подключившись к сенсорам того же «Штирлица»...
Ладно, тупить мне в кайф и напупырченностью я типа полозковым регулятором управляю. Сам себя иллюзиями вроде как тешу, будто лишь местами и в крапинку напупырченный, а по ощущениям, подкрепленным мышонковскими снами, - обыкновенный парень хватский-вятский. А то вообще кажется, что не отсюда себе в Мышонке пребывающим снюсь, а наоборот.
«Проснулся мудрец, и задумался: кто он? Мудрец, которому приснилось, что он бабочка, или бабочка, которой снится, что она мудрец?»
Ну вот, пережитым до дондышка выплеснулся и пессимизма на чуток убавилось. Хотя вру – про Младшенького почти ничего не сказал, а он Катаклизму с упавшей луной и закосу цивилизации мирских «атлантов» в сторону сингулярности главная причина. Но об этом тоже после, а сейчас – спать…
Странное дело, но не мышонковский сон приснился, а из разряда самых обыденных, чего давненько со мной не бывало. Традиционный микст из реальных воспоминаний пополам с видениями, спровоцированными, по словам медиков и психиатров, из общей охренелости организма и накопленных в усталых мозгах переживаний.
А приснилась фантасмагорическая карусель по поводу одного давнишнего события из моей детской жизни – почти забывшегося, но, как выяснилось, весьма крепко повлиявшего на мою биографию.