Страница 21 из 44
– Потанцуешь со мной, родной?
Отказать якобы любимой жене при ее родителях? Супруг Ирмы очаровательно улыбнулся, подхватил меня в объятия, прижал к себе, шепнул на ухо:
– Конечно, радость моя.
По щелчку пальцев мага музыка из воображаемой превратилась в реальную. Что-то отдаленно похожее на «Венский вальс». Чудесно. Я полностью отдалась танцу, позволяя кавалеру вести себя и наслаждаясь ситуацией.
Ирма:
Ира приступила к подготовке встречи с моими родителями с привычным ей энтузиазмом. Когда из меня мы совместными усилиями вместо обычной величавой и ухоженной полной тридцатилетней женщины сотворили инфантильного толстого подростка с косичками, я не знала, плакать или смеяться. Но чем дальше, тем ситуация забавляла меня все больше: горничные, выйдя из ступора под воздействием тона подруги, старались в мою сторону лишний раз не смотреть, чтобы не сорваться в хохот, прилежно исполняя роль одушевленных костылей, слуги и рабы, попадавшиеся во время спуска с лестницы нам навстречу, с трудом сдерживали рвавшийся наружу неудержимый смех, родители были в шоке от увиденного, только мужу, похоже, все понравилось. Он один развлекался, с интересом наблюдая за проделками подруги.
Приветствие и обед, исполненные в стиле а-ля глупая девочка, соскучившаяся по родителям, полагаю, и отец, и мать запомнят надолго. А это значит, что следующая встреча произойдет нескоро, и меня, откровенно говоря, это радовало. А потом Ира решила размяться и начала танцевать джойт, который она назвала вальсом. И мой супруг мгновенно к ней присоединился. Я танцевать, конечно, умела, но не любила, да и грацией меня природа обделила, а вот подруга двигалась просто потрясающе. И я снова подумала, что вместе они составляют отличную пару.
– Больше не боишься?
Муж зашел неслышно, сел на кровать рядом со мной, небрежно отодвинув в сторону мою корзинку с вязанием, и я поймала себя на мысли, что уже не вздрагиваю каждый раз от испуга при его неожиданном появлении.
– Нет, – признательно улыбнулась я, откладывая подальше не довязанный шарф. – Вы и Ира сделали всё, чтобы я не чувствовала сегодня страха. Спасибо.
– Да мне-то за что, – пожал плечами супруг. – Это твоя подруга развлекалась, весь вечер сводя с ума судью. Кто из вас обеих вообще придумал так одеться?
– Ира. Ей показалось необходимым полностью изменить внешность, чтобы как можно сильней шокировать моих родителей.
–Да уж. Это вам удалось. Твой отец перед уходом недовольно заявил, что так как все вопросы мы уже решили, он постарается как можно реже беспокоить нас с тобой.
У меня при этих словах мужа как будто тяжеленный камень с плеч упал: я, возможно, теперь несколько лет не увижу ни мать, ни отца. А значит, никто меня не будет пугать постоянной, пусть и уже невозможной, угрозой наказания.
– Скажите, вам понравилось танцевать с Ирой? – отважившись, задала я вопрос.
Супруг хитро улыбнулся:
– Ты сейчас, произнося эти слова, ревнуешь или пытаешься работать сводней?
Я традиционно покраснела:
– Скорее второе. Вы идеально смотритесь вместе, как будто изначально были созданы друг для друга.
– Ну… если не обращать внимания на разницу в воспитании и социальном положении…
– Ира хорошо воспитана, – вскинулась я, защищая подругу. – Её поведение здесь – всего лишь защитная маска, ей очень не нравится наш мир из-за рабства и некоторых других моментов, которые она не понимает. А насчет разницы в социальном положении: в их стране нет никаких аристократов, там важную роль играют деньги и связи, а у Иры в достатке есть и то, и другое!
– Точно, сводня, – с какой-то особой, непонятной мне нежностью улыбнулся муж, заинтересованно, словно в первый раз, разглядывая меня. – И надо же, говоря сейчас об Ире, ты, похоже, забыла всю свою постоянную скромность.
Я привычно залилась краской и опустила глаза:
– Просто вы сейчас были не совсем справедливы по отношению к ней.
Супруг помолчал, потом спросил:
– Ты покажешь мне ее мир?
Позволить ему залезть в мою голову? Нет, это было не больно, тем более, мой муж, сильный маг, сможет блокировать любые сильные ощущения, просто… неприятно как-то… Да и мои мысли и чувства… Он же увидит и почувствует их…
– Обещаю, что буду смотреть только на то, что связано с миром твоей подруги, – понял мое смятение муж.
И я решилась.
Мы крепко прижались друг к другу лбами, закрыли глаза. И практически мгновенно у меня появилось неприятное ощущение, словно кто-то сильно скребет пальцами у меня по черепу, в волосах: между нами появился мысленный контакт.
– Да уж… – ошарашено потряс головой супруг, наконец-то прерывая наш контакт и выныривая из глубин моей памяти. – Жуткий пустой мир с энергетическими дырами, непонятные отношения между живыми существами, потерянные и злые люди, и везде – горечь, боль, обида. Как там вообще можно жить?
– Каждый сам по себе, – пожала я плечами. – Никто не чувствует принадлежности к своему классу или роду и не пытается найти в нем защиту и поддержку.
– Там и классов как таковых давным-давно нет, а родов – и подавно. Все чрезвычайно размыто, – все еще находясь под впечатлением от увиденного, пробормотал задумчиво муж. – Теперь мне становится понятным, почему она тут так неадекватно себя иногда ведет – старается хоть немного отдохнуть от навязанного там быстрого и хаотичного ритма жизни.
Если бы исполнились все человеческие желания, земной шар стал бы сущим адом. П. Буаст
Ирина:
На работу я в этот раз опоздала: будильник то ли сломался и не зазвонил, то ли все же звонил, но я, увлекшись вальсом в другом мире, предпочла его не услышать. Как бы то ни было, у себя в офисе я появилась на полчаса позже положенного времени, впервые за долгое время довольная и собой, и жизнью.
– Ирина Николаевна, – приветствовала меня невозмутимая Аннушка. – Вам несколько минут назад звонил какой-то человек, назвался Виктором. Оставил свой номер. Просил связаться с ним.
Я кивнула и зашла к себе. Интересно, что ему понадобилось?
Мои родители развелись и немедленно разъехались, когда мне только-только исполнилось шесть лет. Отец, Николай Ираклиевич Большаков, удачливый бизнесмен, умный и импозантный мужчина, не смог больше терпеть вечные сцены ревности, которые ему, не стесняясь малолетней дочери, постоянно устраивала жена Алла Андреевна, скромная школьная учительница, не блиставшая ни красотой, ни талантами. Когда я впоследствии спросила у отца, почему он женился в свое время на маме, ведь они были такими разными, настоящими противоположностями, он признался, что его привлекли именно серьезность и степенность, выделявшие ее на фоне беззаботных и веселых однокурсниц. Не знаю, действительно ли изменял отец матери, как она его в том каждый раз обвиняла, пока они жили вместе, но именно в этом она его всегда и подозревала.
После развода отец через суд добился права забирать меня к себе на летние и зимние каникулы. Все остальное время я жила с матерью и прилежно училась. Кружки и любое внешкольное обучение, как и алименты, платились из кармана отца. Когда я приезжала к нему, он брал отпуск и возил меня по дорогим заграничным курортам, знакомил с иностранной культурой и кухней и учил всему, что знал сам, иногда даже показывал на своем новомодном телефоне фотографии со своими полуголыми любовницами где-нибудь в жарких странах или на островах, и мы активно обсуждали с ним достоинства и недостатки его красавиц. С некоторыми я даже была знакома. А вот, например, с Вики и Ники, близняшками старше меня на три года, бывшими моделями, а ныне – владелицами самого крупного рекламного агентства в нашем городе, я до сих общаюсь, как со старыми добрыми приятельницами.
Только однажды, серьезно заболев, он уступил напору матери, и то лето я провела у её сестры, где и познакомилась с лошадьми, влюбившись в них на всю жизнь. Когда я подросла, отец отдал меня в лучший из возможных в то время университетов.