Страница 164 из 168
«Хорошо и удобно – ни одно и то же».
«Но разве мне было плохо с Дашкой?» - рассуждал он.
Нет, отчего же? Вспомнились жаркие ночи и утра, наполненные негой. Вечера, проведенные в обнимку, смех Злотовой, ее ласковое «Мое Золотое Руно». Прозвище Глебу не нравилось, в отличие от нежных поцелуев. Они могли говорить часами или также долго молчать. И вот одна-единственная ссора испортила все. Может, он рано сдался? Может, зря тогда ударил, накричал…
«Нет, не зря. Некоторые вещи нельзя произносить вслух».
А о том, что Злотова тогда выпалила, нельзя даже думать. Желать смерти кому-то порой еще более страшное преступление, чем само убийство. Потому как убить можно случайно, по неосторожности, а вот пожелания никогда не бывают случайными. Даже проклятие вроде «Что б ты сдох!», слетевшее с языка якобы невзначай, всегда таит за собой черные чувства. Ненависть, зависть, страх.
Сейчас Глеб немного остыл, успокоился. Но о возвращении к Дашке речи быть не могло. Он даже не рассматривал такой возможности. Не тянуло обратно, не жгло, не кололо внутри. Воспоминания о Злотовой стали совсем плоскими, как если бы он, Глеб, не жил с ней, а только наблюдал со стороны. Отвлеченно смотрел фильм с собой в главной роли и совершенно не сопереживал героям.
- Приехали, кажется. – Алина Викторовна ткнула пальцем с идеальным маникюром в сторону знакомого Глебу здания. – Нам туда?
- Да. Тут Ира живет.
- Не знаешь, где тут можно припарковаться? Не хочу, чтобы машину эвакуировали на штрафстоянку.
Кое-как втиснувшись между двумя устрашающего вида внедорожниками, женщина остановилась.
- Никогда не понимал, что хорошего в таких вот катафалках с кожаным салоном, - вздохнул Глеб, выбираясь наружу.
- Ты сам сказал – кожаный салон.
Старшая сестра радостно взвизгнула, но потом заметила рядом с братом женщину:
- Добрый день. А вы…?
- Моя мама.
- О, ясно. Проходите, - посторонилась Ира и шепотом добавила: - Отец уже приехал.
В гостиной действительно сидел мужчина и пил чай. Пышные рыжие волосы явно поредели за прошедшие годы. У висков, так и вовсе, появились глубокие залысины. Элегантный костюм, пиджак от которого висел у входа на стуле, подчеркивал статную фигуру. Мужчина также внимательно рассматривал гостей.
- Пап, я хочу тебе кое-кого представить… - сидевшая рядом Юля нерешительно нарушила затянувшееся молчание.
- Вы ему ничего не сказали? – оборвал ее Глеб.
- Мы не знали, как лучше, - за спиной возбужденно сопела старшая Шубина.
- Алина? Алина Булкина?
- Привет, Костя.
- Как ты… откуда? Сколько мы не виделись? Двадцать лет, если не больше!
Мужчина торопливо вскочил, протягивая навстречу Алине Викторовне руку. Та нерешительно вытянула в ответ свою.
- Почти двадцать четыре, - уточнила она. – Мы не виделись с ноября восемьдесят восьмого.
- Точно-точно. И все-таки я не совсем понимаю, как ты меня нашла. Девочки, это вы устроили?
- Пап, пап, послушай, - предприняла вторую попытку всё объяснять Юля. Но ее снова оборвали самым беспардонным образом.
- Я ваш сын, Константин Казимирович. Меня зовут Глеб.
- Сын... дайте мне минуту. То есть… в смысле, сын? – вытаращился мужчина. Ноги его подкосились, и он бухнулся обратно в кресло. На секунду показалось, что сейчас его хватит удар от такой неожиданной новости.
- Папочка, в таком возрасте пора знать, откуда берутся дети, - не удержалась от каверзы младшая из сестер. – Глеб нашел нас примерно месяц назад. Рассказал потрясающую историю. Вначале я ему не поверила…
- Помолчи, егоза! – прикрикнул Шубин. - Алина, это правда?
- Да, - потупилась женщина. – Прости, Костя, что не сказала.
- Так. Ира, принеси-ка мне виски. Кажется, я перестал вообще что-либо соображать. И вы тоже садитесь.
Следующую четверть часа Константин Казимирович молча пил, слушая сбивчивый рассказ бывшей любовницы и постоянно косясь на рыжего парня.
- Вот, - старшая дочь сунула ему под нос какую-то бумагу. – Этот тест – доказательство того, что Глеб – наш брат.
- Убери, я это и без тестов вижу, - отмахнулся мужчина и вдруг уронил голову на сцепленные руки. – Почему, почему ты ничего не сказала, Алина? У меня есть сын, черт подери. Взрослый сын… Я ведь звал тебя с собой, умолял.
- Ты отлично знаешь, я бы ни за что не бросила Гришу.
- Да, конечно. Но ведь ты могла мне написать, дать как-то знать.
Рыжий посматривал то отца, то на мать. А та совершенно скукожилась на своем краешке дивана и выглядела раздавленной. Кажется, только сейчас до нее дошло, к чему привела ее политика невмешательства в чужую жизнь. Однажды она решила за троих, не понимая, что подобное решение влечет за собой тройную ответственность, а ошибка будет стоить втрое дороже. Арифметика действует не только в бездушном мире чисел.