Следователь

***

..Красный цвет. Затем зеленый. Опять красный. Разноцветные вспышки, похожие на те, что появляются в темноте за закрытыми веками, если перед этим долго смотреть на солнце. Легкое потрескивание, как перед раскатом грома.
Реальность понемногу возвращалась, застывая вокруг Фигаро подобно свежей штукатурке на стенах. Следователь поморщился и принялся массировать виски – голова болела просто жутко. Обычное дело: увлекся, засмотрелся, потерял над собой контроль, и в результате его личность оказалась временно вытеснена информационным потоком кристалла-проектора. Тут уж ничего не поделаешь – высокая психическая чувствительность. В детстве он тоже долго не мог заснуть, наслушавшись страшных сказок.
- Сигарету?
Это был Логос. Презиратор сочувственно смотрел на Фигаро, протягивая ему пачку «Альянса» – довольно-таки мерзких сигарет, которые делали в западных провинциях королевства по французской лицензии. Следователь не любил французские сигареты – они все были слишком легкими и всегда пахли женскими духами.
- Нет, спасибо... А, вообще, давайте. Черт, голова-то как болит...
- Это скоро пройдет.
- Да я знаю... Пожалуй, мне стоит спуститься к Френну, пропустить стаканчик-другой.
- Боюсь, не выйдет, – презиратор покачал головой. – Запасы спиртного в местной столовой подошли к концу, а в винном погребе – немцы. Они настраивают свою аппаратуру и в качестве меры предосторожности запечатали все двери.
- Ну, тогда я просто прогуляюсь в город.
- Опять-таки не получится. Выход за пределы купола – только по спецпропускам. Вам я такой выхлопотать не смог, потому что в этом проекте Вы просто консультант.
- То есть, – Фигаро кисло усмехнулся, – мне придется сидеть тут до самой развязки?
- Да, – кивнул презратор. – И, знаете, я Вам по-черному завидую, Фигаро. Это не та работа, которой должен заниматься нормальный человек.
- Но лиса... – Следователь провел рукой по лицу, словно пытался смахнуть невидимую паутинку. – Вы ее не потянете. Никто не потянет.
- Да, – просто кивнул презиратор. – Кровавый Грех, убийство сильнейшей колдуньи, родовое проклятие и Па-Фу, вызванная архимагом всей Заоблачной Империи – не думаю, что у нас получится ее остановить. И не думаю, что у наших гостей тоже что-то выйдет. Вряд ли кто-либо на всем белом свете вообще сможет дать отпор этой лисе.
- И что теперь? Отдадите ей Рича?
- Нет, – Логос тяжело вздохнул. – Не отдадим. Теперь все это дело вышло из-под нашего контроля.
- Не понимаю. – Следователь взял у презиратора сигарету и прикурил от его пальца.
- Пока Вы сидели тут в трансе, я получил служебную записку из Министерства Обороны. Теперь они здесь главные.
- Что?! – следователь поперхнулся дымом. – Неужели Рич настолько важен для военных?
- Рич им вообще побоку. Просто для них это уникальнейший случай испытать свои новые разработки на Другой такой беспрецедентной мощи.
- Как и для немцев?
- Фигаро, Вы не знаете наших военных колдунов. Немцы по сравнению с ними – дети. Это банда, у которой вообще нет никаких принципов, зато есть заклятья массового уничтожения... Хотя стоп. Это уже пошла сверхсекретная информация, за разглашение которой мне оторвут голову – и не в переносном смысле. Да и знать такие вещи Вам не обязательно. Главное, что через несколько часов здесь разразится ад.
- А город?!
- Эвакуация в самом разгаре. Но это уже не Ваша забота – опять-таки завидую.
Некоторое время следователь просто молча курил, потирая виски. Вид у Фигаро был нездоровый и презиратор даже мельком пожалел его: лицо вытянутое, кожа бледная, как пергамент да еще, похоже, мигрень. Что поделаешь – нервы.
- И что мне теперь делать? – Фигаро желчно фыркнул. – Просиживать штаны в Инквизитории до особого распоряжения? Написать завещание? Присоединиться к ударной группе? Напиться?.. А, да – напиться не получится.
- Пока что просто будьте готовы. – Презиратор встал, отряхнул брюки и махнул рукой в сторону центрального корпуса Инквизитория. – И находитесь где-нибудь поблизости, чтобы, в случае чего, я смог бы найти Вас быстро.
- Быть готовым к чему, позвольте спросить?
- Ко всему, Фигаро, – Логос ослепительно улыбнулся. – Ко всему.

Время: 15:55.

Вечерело.
Солнце медленно спускалось к горизонту; его свет постепенно приобретал густой медовый оттенок, напоминающий о лете, сонном гудении пчел и вязком аромате до краев наполненных сот. Купол, накрывший Инквизиторий, забавным образом искажал формы, и повисшее среди легких облачков светило казалось тяжелым шаром литого золота, который некий гигант, преисполненный лихого молодецкого куража, зашвырнул шутки ради в небеса.
Фигаро выдохнул табачный дым, отшвырнул окурок и глубоко вздохнул. Посчитал про себя до десяти. Потом еще раз. Изо всех сил пнул парковую скамейку. Шапка мокрого снега свалилась с широкой деревянной спинки, открывая облупившуюся желтую краску и вырезанную перочинным ножом надпись «Френн мудак» на разбухшей от влаги доске.
- Черт!
Жирная ворона, громко хлопая крыльями, сорвалась с верхушки клена, возмущенно заорала и попыталась перелететь через забор, но врезалась в купол, и очумело дрыгая лапками, бухнулась в лужу. Где-то во дворе что-то затрещало, полыхнуло алым огнем; в воздухе запахло электричеством и колдовством.
- Черт! Дьявол! Дерьмо!
Следователь опять пнул скамейку, но избиение ни в чем не повинного садового декора не принесло должного облегчения. Фигаро злился.
Он злился на Френна, на Логоса, на лису, на Рича, но больше всего – на самого себя. Делом зарвавшегося дипломата занялись военные, а это означало что очень скоро здесь, в Нижнем Тудыме, распахнутся ворота преисподней. Все это было понятно и до некоторой степени логично, вот только следователь, при всем желании, не мог заставить себя воспринимать происходящее серьезно.
Фигаро знал, что обладает не в меру развитой интуицией – это замечали еще преподаватели в университете. Вот только такое «понимание задницей» не имело юридической силы. Невозможно доказать что-либо основываясь лишь на том, что «я нутром чую!», особенно если тебе уже за сорок и ты следователь ДДД, а не какой-нибудь оракул-синоптик.
Нельзя было просто подойти к Френну с Логосом и сказать: «сворачивайте операцию». Нельзя было заявить «лиса не опасна» и тем самым повернуть вспять тот кошмар, что молодчики из Министерства Обороны готовились выплеснуть на город.
Ничего нельзя было изменить.
Или можно?
Фигаро схватился за голову, когда очередная вспышка боли пронзила виски ржавым напильником. Он был уверен – черт! – он знал, что Па-Фу не представляет угрозы для города; да что там – он был уверен, что лиса не опасна даже для Рича, но объяснить, почему это так следователь не мог. Все это не выходило за пределы смутных догадок и мгновенных озарений, строясь, главным образом, на его ощущениях.
Но что, собственно, он чувствовал?
...Как и все мужчины его возраста, которым в свое время не удалось отмазаться от армии, в молодости Фигаро перепало сомнительное удовольствие поучаствовать в войне с Рейхом. Некоторое время ему везло: колдунов его квалификации не посылали на передовую, но потом самоходки Рейха подкатили к столице и ситуация, как выразились Их Величества, «запахла жареным». На самом деле «ситуация» к тому времени уже смердела терриконами трупов и тем, что успело натечь в штаны союзников, но, в конце концов, до «прогрессивной Европы» дошло: если не вмешаться сейчас, то «потом» уже не будет – канцлер Гейгер с большим удовольствием сожрет «восточный пирог» не сразу, а аккуратными кусочками. Тем не менее, пару недель Фигаро таки пришлось провести в окопах, ползая по оторванным конечностям и налаживая беспроволочную связь, так что прелестей войны ему хватило на всю оставшуюся жизнь.
Он помнил, как это бывает: первые лучи солнца осторожно трогают влажную траву изувеченной снарядами и гусеницами танков равнины. Тогда от рыхлой земли поднимается туман, который пахнет травой и грибами. Не кровью и машинным маслом, как, по логике вещей и должно быть, а именно травой и грибами – незабываемый запах. Свежий и сонный как октябрьское утро в деревне, когда поля уже пусты и черны, а над рекой стоит мистическая сизая дымка – этот запах всегда нравился Фигаро.
Чуть позже к влажному запаху полей примешивается бодрящий аромат угля и сосновых дров – это готовится незамысловатый солдатский завтрак. Лязгают печные заслонки полевых кухонь – самых лучших полевых кухонь в мире, если верить королевской пропаганде, к быстро светлеющему небу поднимаются вертикальные столбы сизого дыма, а в окопах начинают шевелиться темно-коричневые фигурки. Все только коричневое и черное: солдатская форма, земля, трубы штабных землянок, закопченные коробки паровых танков, мокрые от росы дула дальнобойных орудий и даже «сосиска» дирижабля-наблюдателя в небе черна, как кусок угля.
Скребут ложки по тарелкам, а то и просто по внутренней поверхности касок; тихо ржут лошади – почти вся королевская кавалерия полегла под пулеметным огнем или была перемолота бронемашинами Рейха, поэтому оставшийся гужевой транспорт берегут, как зеницу ока и используют только в снабжении и при почтовых пересылках. Звенит инструмент механиков, снующих вокруг разбитых танков – немецкие машины оказались куда крепче и, что самое обидное, гораздо более маневренными. Да, королевские паротанки огромны и величественны, но медлительны и неуклюжи, а вот танки Рейха – быстры и проворны. Но главное: проклятые немцы додумались сделать орудийные башни своих «Панзеров» подвижными и теперь гусеничные крепости – гордость Королевства – уныло скособочившись, скучают у ремонтных палаток.
На первый взгляд все спокойно, но скрытое, подспудное напряжение уже сжимается, подобно виткам гигантской пружины, готовой привести в движение сумасшедшую музыкальную шкатулку войны. Скоро, совсем скоро завизжат пули, снаряды стальным дождем начнут утюжить блиндажи и окопы, небо прорежут хвосты шаровых молний, а над полем поплывут облака зеленого колдовского тумана, от которого не спасают даже защитные маски с угольными фильтрами-коробками. Все это чувствуют, каждым нервом, каждой клеточкой тела – незримый молот, готовый упасть на голову в любую секунду. Сон мигом слетает даже с самых ленивых часовых; в голове разливается холодная аммиачная свежесть, что, подобно шампанскому, ударяет в нос сотнями маленьких пузырьков.
Это – затишье перед бурей.
Так вот сейчас Фигаро не чувствовал ничего подобного. Злость? Да, конечно – он злился на себя и свою интуицию, которая, подобно сторожевой собаке, чуяла вора, но была не в состоянии объяснить, где именно тот спрятался. Еще следователь, разумеется, чувствовал голод – с самого утра он не ел ничего, что мог бы назвать полноценной пищей (для Фигаро это было смерти подобно). Ну и еще страдал от жары: заклятье климат-контроля окончательно превратило территорию Инквизитория в одну большую парилку.
Вот только было кое-что еще.
Покой.
Следователь яростно потряс головой, пытаясь прийти в себя, но, как ни странно, это привело к прямо противоположному результату. Фигаро вдруг подумал что инквизиторский сад, укрытый остатками мокрого снега, выглядит очень красиво: тонкие черные ветви переплетались, точно острые росчерки туши на синеве необычайно близкого небосклона, складываясь в буквы незнакомого языка, на котором природа, быть может, записывает свои простые секреты. Солнце  отражалось в миллионах капелек талой воды, повисших на ветвях и когда ветер легонько перебирал их капли вспыхивали как россыпь волшебных кристаллов.
Что-то происходило с облаками в небе. Не то, чтобы они как-то изменились – это были те же самые облака, которые Фигаро видел бессчетное множество раз, но теперь они словно обрели запредельную четкость и резкость. Заходящее солнце золотило их пушистые бока, и можно было различить тысячи оттенков золотого и белого, органично переплетающихся с чернильной синевой теней в складках белых облачных мантий. А формы! Следователь никогда не видел облаков таких причудливых форм: золотая карета с коронами на крыше, парящая чайка, пузатый, пышущий паром самовар, девушка в шляпке с вуалью.
Кирпичи, из которых было сложено здание Инквизитория, пошли рябью, потемнели и вдруг открылись, словно шуфлядки старого шкафа, битком набитые воспоминаниями – все-таки это было очень старое здание.
«А ведь раньше это была городская ратуша», подумал Фигаро. «Но откуда я это знаю? Где-то когда-то прочел и забыл где и когда? Быть того не может» 
Мир вокруг менялся. Он становился глубже, объемнее, с каждой секундой открывая все новые и новые грани повседневной реальности. То есть, сам по себе он остался прежним, просто вдруг стало ясно, зачем в небе горят звезды и почему ветер колышет траву под окном.
Фигаро остановился у маленького флигеля и принюхался. Цветы? Бред. Откуда в ноябре цветы? Он опустил голову и изумленно уставился на... да, так и есть: под крыльцом, у самого бордюра, из земли поднимались несколько голубых венчиков. Следователь никогда не видел ничего подобного: цветы напоминали подснежники, но были раза в три выше, а их тоненькие лепестки оканчивались черной траурной полосой.
Фигаро готов был дать голову на отсечение, что пару часов назад никаких цветов здесь не было.
Он огляделся по сторонам. Откуда-то долетел запах горячего шашлыка; заорал петух в сарае. В маленькой беседке у самой ограды два немецких колдуна-инженера, вместо того чтобы заниматься настройкой эфирных дросселей, пытались прижать парочку французских ведьм. Француженки хихикали и ненатурально отбивались. В глубине двора мелькнула троица подвыпивших инквизиторов; в небе хлопнуло, и зеленая ракета алхимического фейерверка прочертила над городом изящный зигзаг. На крыше Инквизитория некий колдун в трико играл на банджо.
Короче говоря, все происходящее постепенно переходило из категории «сумасшедший дом» в категорию «цирк шапито». И Фигаро понятия не имел, радоваться этому факту или приступать к плану «Б», то бишь дежурной панике.
Вот только паниковать не хотелось. Ни капельки. Не хотелось также забивать голову всякой ерундой вроде «долга» и «национальной безопасности». Фигаро подумал, что ему сейчас вполне хватило бы тарелки горячего супа, чая с булочками и кресла-качалки, в котором можно сидеть на крыльце Инквизитория, дымить трубкой и просто глазеть по сторонам. Ему пришла в голову фраза «созерцать величие Вселенной», но следователь тут же сообразил, что если отбросить лишний пафос, то смысл будет тот же, что и у «глазеть по сторонам».
...В центре двора колдуны уже успели соорудить шаткую металлическую конструкцию, похожую на телеграфный столб опутанный проволокой и утыканный ярко светящимися кристаллами-накопителями, и теперь суетились вокруг нее, комично размахивая руками и выкрикивая формулы. Фигаро расхохотался – эта компания напомнила ему пьяных студиозусов, наклюкавшихся до такой степени, что они решили отметить Рождество в конце осени, соорудив «елку» из подвернувшегося под руку металлического мусора.
Чуть в стороне следователь заметил Логоса; презиратор, похожий то ли на потерявшего бороду Морозного Деда, то ли на приобщенного к цивилизации шахтного гнома, стоял на перевернутом деревянном ящике с наклейкой «Королевская Тушенка, сорт первый» и дирижировал всем колдовским бедламом. Физиономия презиратора раскраснелась, глаза блестели и Фигаро подумал, что дело тут не только в хлестких порывах ветра – то холодного, то горячего. Судя по всему, Логосу удалось договориться с немцами, засевшими в винном погребе.
- Здравствуйте, презиратор! – следователь шутливо поклонился, слегка приподняв шляпу над головой.
- М-м-м?.. А, Фигаро... Добрый вечер... Но мы же только что с Вами виделись, нет?.. Хэнк! Хэнк, черт тебя подери!! Держи напряжение стабильным, а то мы опять потеряем картинку! Наши немецкие коллеги вряд ли будут этому рады... – Презиратор вздохнул и повернулся к следователю. – Вы извините, я просто сейчас немного занят... А, блин. Ну, хорошо: очень занят, ужас как занят. До начала операции осталось – всего ничего, и очень скоро... А, зачем я Вам это рассказываю. Вы и так в курсе.
- Да, Вы мне рассказывали... Простите, Логос – а где Рич?
- На городской площади, с военными. Нам с ребятами досталась самая сволочная работа: защищать его от возможных угроз, причем, скотина, защищать дистанционно и скрытно.
- «Угрозы» это Па-Фу?
- Да нет, причем тут лиса... Мы должны защитить его от предполагаемой отдачи заклятий – немецкого и министерского. При этом мы не знаем даже приблизительной колдовской «карты» того, что будет применяться, не говоря уже об эфирных сигнатурах. Маньяки, уроды... – Логос скривился и сплюнул в грязь.
- Ага... – Следователь немного подумал. – Логос, у меня к Вам вопрос. Очень важный. – Он дождался, пока взгляд презиратора перестал рыскать по сторонам и, наконец, остановился на Фигаро. – Да, спасибо... Где продолжение записи?
- Записи? – Логос недоуменно наморщил лоб.
- Да, записи. Записи с кристалла-транслятора. Того, который Вы притащили из Обсер...
- Стоп! Я понял. – Логос выставил вперед раскрытые ладони и сделал страшные глаза. – Не надо подробностей. Нет никакого продолжения.
- Это что, все?
- Запись? Ну да, конечно. А что Вам еще надо?
- А что случилось потом? Ну, после того как Рич убил девочку?
- Потом? – Логос пожал плечами. – Да я, вообще-то, больше и не записывал.
- Но почему?
- А зачем? Все и так ясно. К тому же запись идет в реальном времени, а времени-то как раз у меня и не было.
- Логос, – в голосе следователя было лишь бесконечное терпение, – скажите, пожалуйста, почему Вы решили, что лису вызвала эта колдунья? Ну, которая Хикару?
- Ха! – воскликнул презиратор, – да у кого бы еще хватило на это сил? Плюс кровавый грех, плюс похищение ребенка, да еще куча всего по мелочи... нет, Па-Фу мог вызвать только профи. Колдун высочайшего класса.
- А у самого Рича Вы спрашивали, что случилось потом, и когда именно колдунья призвала лису?
- У Рича? Нет, конечно. Да и когда б я успел? А теперь это и вовсе невозможно – он у военных.
Интуиция Фигаро, которую он всегда представлял себе огромной черной собакой, дремлющей среди темных болот подсознания, подняла голову и тихо рыкнула.
- А как с ним можно связаться?
- Фигаро! – Логос раздраженно тряхнул головой. – Заканчивайте! Сейчас уже, без малого, половина пятого! У нас времени осталось – всего ничего. Менее чем через сорок минут этот город исчезнет с лица земли, а вместе с ним и Па-Фу. Все, дело закрыто, бумаги подшиты, папки отправляются на самые дальние полки.
- Вот так вот просто уничтожите город, в котором живут ни в чем не повинные люди?
- Они получат новые дома. В Верхнем Тудыме. Черт, Фигаро, ну чего Вы от меня хотите! – вдруг взорвался Логос. – Вы думаете, я получаю от происходящего удовольствие? Думаете, что мне нравится испытывать новые разрушительные заклятья массового уничтожения? Тогда Вы глубоко ошибаетесь. Но я не могу ничего сделать. Понятно?! Ни-че-го! Ситуация давно вышла из-под нашего контроля и теперь мы можем только скрещивать пальцы и надеяться, что нас не зацепит – военные колдуны часто ошибаются в расчетах.
Презиратор опустил голову и замолчал, чтобы отдышатся. Выглядел Логос несчастным и Фигаро мельком пожалел презиратора: не каждый день высокие чины Ордена Строго Призрения получали по носу, да еще столь безыскусно.
Стоп.
Ордена Строго Призрения.
Минутку.
- Логос! – Фигаро вскинулся. – Кто официально заведует всем этим бардаком с лисой?
- Военные. Но техническая часть на мне. А зачем...
- То есть Вы, в принципе, можете приостановить операцию?
- Могу. – Глаза презиратора внимательно изучали лицо Фигаро; Логос явно напрягся, хотя и старался не подавать виду. – Могу, но для этого мне понадобится по-настоящему веская причина.
- А если я докажу Вам, что лиса не представляет угрозы? Никакой? Ни для города, ни для Рича?
Логос молчал. Он молчал долгую, очень долгую минуту и его лицо не выражало абсолютно ничего, как у профессионального игрока в покер. Затем он сказал:
- Знаете, Фигаро, я родился в таком же точно засраном городишке. Не в Нижнем Тудыме, нет, но в очень похожем на него – такие города все схожи в чем-то главном. Я сбежал в столицу при первой же возможности, поступил в Университет Других Наук, и ни секунды не жалел о своем выборе. Ни единой секунды. Но если бы какой-нибудь генерал Жопа вздумал взорвать мой старый дом, то я, пожалуй, размазал бы его по стене. Я не хочу уничтожать ваш город. Так что если у Вас есть предложения...
- Это не мой город. Но предложения у меня есть, ага. Только мне понадобится Ваша помощь.
- Какого рода? – Фигаро произнес свою последнюю фразу настолько заговорщицким тоном, что презиратор не смог не улыбнутся. – Вломиться в королевскую кунсткамеру? Выкрасть из Пещер Драконов-Бюрократов последний Меч Всех Теней? Добыть Вам пива с воблой?
- Меч не нужен. Хотя от пива с воблой я бы не отказался. – Следователь облизнулся. – Мне нужно чтобы кто-нибудь связался с Ричем и выяснил, кто именно вызвал Па-Фу. Пусть расскажет все, что знает. И быстро.
..Фигаро в очередной раз понял, почему Логоса завербовали в Орден: он думал не более трех секунд. Затем презиратор повернулся к бригаде колдунов, орудовавших вокруг непонятного сверкающего устройства, и крикнул:
- Хэнк! Смени меня!
Потом Логос взмахнул рукой, начертал в воздухе круг и что-то прошептал. Вокруг презиратора вспыхнул бледный свет, мгновенно сложившийся в обруч, который завертелся, почернел... а в следующую секунду Логос исчез в жерле блиц-портала.
Следователь посмотрел на часы.