Идол

– Я не помню, что я говорил тогда, – заключил Лунев. – Честно, не помню. Возможно, иИРита сказал что-то про тебя или про кого-то…

На лице Риты нарисовалось нечто вроде снисходительности. Еле заметно улыбнувшись, она отвернулась и устремила взгляд к далёкому горизонту.

– Успокойся, Лунев, – твёрдо произнесла она. – Меня арестовали, потому что я так захотела, а не из-за кого-то ещё.

Лунев не был так уверен, но переубеждать Риту не стал. Так или иначе, она была права: конфликт с властью – это именно то, к чему она стремилась, уже давно, то, на что она рассчитывала, когда вела себя так, как вела. Только вот последствий Рита явно ожидала других.

– А тебе бы всё геройствовать, – сказал Лунев вслух. – Почему бы просто не уйти вместе со всеми, пока ехали автомобили, я не очень понимаю. Или не было такой возможности?

– Была, – признала Рита. – Но я хотела так. Мне не нужно «просто», я не хочу только существовать. Ich will leben, – вспомнив, что Лунев не знает немецкого, она повторила. – Я хочу жить.

– И делаешь всё, чтобы этого не делать, – ответил он. – Мир не всегда такой, как нам хотелось бы, Рита. Знаешь же, как говорят: хочешь жить – умей вертеться.

– А по мне лучше так под пули, но собой, – Рита улыбнулась своим словам.

Они замолчали: компромисса здесь не было, каждый считал только по-своему и не иначе.

– Что бы стоило тебе не пасовать перед идолом, а высказать ему всю правду? – прервала молчание Рита. – После такого стихотворения – и так лебезить?

Лунев не сразу ответил: события тех дней снова разом ожили в голове, захлестнув его полностью.

– Ты не понимаешь, – сказал он, наконец. – Это не от меня зависело. Он… Как будто Он действительно меня загипнотизировал. Я вообще не владел собой… Просто не мог…

– Глупости! – бросила Рита. – Меня бы на твоё место, – вздохнула она почти мечтательно. – Если бы вместо Киры меня допрашивал идол, вот бы он удивился. Уж я бы смогла, я бы плюнула в его наглую рожу.

«Это ты сейчас так говоришь, – подумал Лунев. – Это ты на словах такая смелая и несгибаемая, а смогла бы ты остаться такой же под Его взглядом? А, Рита? Смогла бы противостоять, когда Он прямо напротив тебя, когда глаза Его прожигают насквозь, когда Его голос заполняет всё в тебе, велит не противиться и отныне принадлежать Ему? Смогла бы ты, Рита?» Он не знал ответа на этот вопрос.

Холодный порыв ветра пронёсся над заснеженной степью. Рита зябко поёжилась (её шарф не очень-то спасал от мороза) и огляделась по сторонам.

– Так холодно, – пожаловалась она.

– Да, – подтвердил Лунев.

– Хочу в Ринордийск, – пробормотала Рита. Она отступила на пару шагов, помолчала, видимо, раздумывая над чем-то.

– Будешь в столице, передай ему… – она прервалась.

– Что?

Чтоб Он вспомнил о ней? Проявил милосердие? Вернул в Ринордийск?

– Что он дрянь, – закончила Рита и слегка улыбнулась.

У Лунева странно отлегло от сердца: фройляйн Рита по-прежнему фройляйн Рита. Она не сломилась, нет. Возможно, её вообще невозможно сломить.

– Передашь? – настойчиво повторила Рита.

И что ей сейчас ответить? «Да, передам, вот так подойду к Нему и скажу, что он дрянь, чтоб меня снова вернули в приозёрье, а скорее всего, просто расстреляли». Лунев не представлял, как он сможет так себя повести. Он не фройляйн Рита, его на подобную выходку не хватит.

– С чего ты так уверена, что я буду в столице? – сказал он вслух.

– Будешь, – убеждённо кивнула Рита. – Вот увидишь. Ты ещё будешь в Ринордийске и встретишься с ним лично.

Лунев в сомнениях покачал головой и отвернулся. Перерыв кончился, пора было идти.

– Так что? Передашь?

Он задумался.

– Посмотрим.

63.

Дали провалились в темноту: был уже глубокий вечер. Мир продолжался не дальше десятка шагов в сторону – уменьшенный, двухмерный, до того тесный, что оболочка его вызывала даже тревогу: а не слишком ли близко, будет ли ещё воздух для следующего вдоха?

Привычные с детства белый верх – чёрный низ поменялись местами. Снег, фосфорно светящийся, призрачно белый, почти утратил материальность, и становилось боязно ходить по нему: вдруг это только облака, иллюзорная твердь, доверившись которой, провалишься и падёшь в бездну? Сверху же был непрозрачный тёмный мешок, которым их накрыли. Дабы пресечь любую попытку уйти и надоедливые вопросы.

С наступлением этого времени они старались держаться поближе друг к другу. Тревога их оставалась, её невозможно было изгнать, но она не перерастала в слепую панику, пока рядом был кто-то живой. Вот и сейчас сбились они возле барака: Лунев, Семён, Рита… Им ещё не позволили зайти, и они ждали (они почти постоянно находились в состоянии ожидания не пойми чего и неясно когда должного быть). Ждали и всматривались во мглу, тщетно надеясь разглядеть что-нибудь.