Идол

– Зенкин, прекрати! – крикнула фройляйн. – Я же не рассказываю, как год назад ты ратовал за восшествие идола.

Неловкое молчание надолго повисло в комнате.

Наконец Зенкин пробормотал:

– Тоже, сравнила…

– Это правда? – спросил Лунев, когда они уходили.

– Да, – Зенкин в противоположность своим обычаям был молчалив и задумчив.

– Понимаешь, – заговорил он, – года два назад, когда ты уезжал… Ну, ты помнишь, что творилось?

– Смутно, – честно ответил Лунев.

– Это был настоящий разброд. В государстве, в умах… Везде. Никто не знал, куда двигаться дальше, к чему идти; все метались туда-сюда, каждый пел на свой лад. Никто ни за что не отвечал, никто ничего не знал. Каждый сходил с ума, как хотел. Совсем как на наших встречах – и так вся страна. Нет, это неплохо, мне даже нравилось. Но долго так жить нельзя.

Он переглянулся с Луневым, будто упрашивая его поверить на слово, что нельзя.

– И я тогда подумал, что нужна сильная рука, чтобы всех построить. Что авторитарный лидер принесёт нам порядок и какую-то стабильность. Что это… в общем, что это надо стране.

– Ты это говорил? – уточнил Лунев.

– Да. Я много с кем делился своими мыслями. Я говорил об этом на наших встречах. А через год… – он замолчал.

– А через год появился Он.

– Да. И тогда я даже радовался, что всё так повернулось. Я, наверно, восхищался Им. Даже написал несколько стихотворений в Его честь, – Зенкин покраснел. – Да. Я их написал.

Лунев обдумывал услышанное, но мыслями своими с приятелем делиться не торопился. С непроницаемым лицом он протянул:

– А ты понимаешь, что твои речи могли тоже сыграть роль в том, что получилось?

– Что? Нет, нет, – замотал головой Зенкин. – Кто я такой, в конце концов? Я же никого ни к чему не призывал, не агитировал. Я не участвовал во всех этих политических играх. И вообще, даже мои речи – по большему счёту, это была шутка, баловство…

– Баловство? – он посмотрел в глаза Зенкину, старательно имитируя холодный потусторонний взгляд. – Большинство наших слов – обыкновенное баловство. И тем не менее, они имеют силу. Наши слова, Евгений, как и наши мысли и наши желания, имеют свойство накапливаться и материализоваться. Если ты и ещё несколько десятков таких, как ты, мечтали о властной руке, которая захватит всё в свой кулак, откуда ты знаешь, что эта мечта не ожила?

Лунев замолчал и задумался, сколько здравого смысла в том, что он сейчас озвучил, и почему Зенкин так виновато на него смотрит.

_________________________

[3] Я не могу вас понять.