Страница 109 из 142
- Соня, здравствуй. Как ты поживаешь? – звонок от Профессора, случившийся ранним субботним утром удивил девушку. Был подобен раскатистому удару грома среди безоблачного неба. Отложив кисти, она потянулась в попытке размять затекшие плечи. Особенно болела рука, которая еще не зажила от случившегося ранения.
- Здравствуйте, – спокойно поздоровалась девушка. – Работаю, все хорошо. Спасибо, что спрашиваете.
- Занятия оплатила, но не посещала. Пропала на два месяца. Как это называется, а Сонечка? – ехидные нотки, звучавшие в голосе учителя, сильнее удручали и так смущенную девушку. Насупившись, она резко показала язык мобильному устройству, но тут же нашла, что ответить:
- Мне не до ваших уроков было, знаете ли. – а мысленно продолжила…Нападение, изнасилование, бегство из Киева, возвращение, ранение…Какой насыщенной стала ее жизнь за последние несколько месяцев? Пора бы и роман уже написать, чтобы хоть с кем-то в полной мере поделиться впечатлениями. - Да я и сейчас занята, так что.. Если вы звоните, чтобы отчитать нерадивую ученицу, не самое удачное время.
- Соня, не дерзи. – громко рассмеявшись, отдернул ее мужчина: - Я надеюсь, ты помнишь о нашем споре?
- О таком разве забудешь? – поддела его Малиновская, отходя от холста с красками и приоткрывая окно. Ранее утро принесло с собой необычайно приятную прохладу. Вчера шел дождь. Тихий, летний. Такой же день был в конце мая, не так уж и давно. Тогда, девушка бродила по улицам, наслаждаясь природой, погодой и своими чувствами. Сейчас же, она глубоко вдыхала утреннюю свежесть вперемешку с ароматом растворителя и масляных красок, и пыталась унять бешеный стук сердца.
Если так продолжиться и дальше, душа не выдержит. Сойдет окончательно с ума, или просто покончит с этой жизнью. С моста сиганёт, к примеру. Быстро, красиво и безболезненно. Она пила лекарства для укрепления нервной системы, после пережитых стрессов, но все удручало и давило.
Амир помог ей смыться из больницы, как она и просила. Домашние стены не лечили. Наоборот. Тишина ее жилища давили, как и регулярная головная боль, и рана. И кашель. И головокружение. И тошнота. Все беспокоило Соню. Она писала картины, надеясь хоть в них найти отраду, избавление от тех гнетущих оков, что ее душили. Покой не находился.
Она решилась и позвонила подругам. Рассказала о случившемся. Но и это не помогло. Катерина сообщила, что сможет проведать девушку лишь через неделю. Эля уже наведывалась, принеся вместе с собой веселье, шум и последние новости. Она больше не дерзила и не нервировала художницу. Наоборот, беспокоилась и поддерживала, как могла. Аннушка и вовсе замученная работой, пообещала перезвонить, как только сможет. Все было не тем, каким их помнила девушка.
К ней наведался и Зафир – личный телохранитель Амира. Этот мужчина пусть и был одним из тех, кто был причастен к ее похищению, сейчас относился к девушке с уважением. Каждый день по поручению шефа, он приносил ей свежие продукты, заботясь о здоровье Сони. Реже звонил и сам старик, справится о самочувствии художницы. Еще приходила медсестра, нанятая тем же старичком. Делала уколы, ставила капельницы и уходила.
Все раздражало. И злило. Она хотела уехать. Снова сбежать к морю, к дорогому сердце отцу Иоанна, Агафье и к монастырю. Еще ей поскорее хотелось увидеть размашистые волны буйствующего черного моря. Вновь хотелось схватить за хвост чувство покоя и спокойствия, в котором так нуждалась.
Голос Профессора вырвал ее из мечтательной задумчивости:
- Так вот, я недалеко от твоего дома. Хочу приехать и посмотреть картины. Если мне что-то понравится, возьму на выставку, которую организовываю.
- С чего такая щедрость? Внимание?
- Скажем так, я подумываю аннулировать наш спор. – и прежде, чем Соня сумела что-то добавить, проговорил: - Ты уже доказала, что очень способная. А я нашел того, кто присмотрит за мной в глубокой старости. Планирую покинуть нашу великую страну, и переехать жить в Мюнхен.
- Я не понимаю…
- Соня, сейчас не время для деталей. Все что тебе нужно знать, ты скоро узнаешь. – и спохватившись, что сказал лишнего, художник добавил: - Буду у тебя через час.
Звонок прервался, но художница продолжала держать телефон в руках. Учитель готовился к выставке, но недосказанность удручала. Понимая также, что не в силах повлиять на что-то сейчас, она спрятала некоторые картины. Не было желания показывать кому-нибудь то, что писала для себя. Остальные свои работы аккуратно выставила вдоль стены. Их было так много. Большие и маленькие, портреты и пейзажи.
Девушке нравилось писать природу. В облике живой, настоящей природы было что-то особенное. Чувственное. Искреннее. И Соню взбудораживало то, как на картинах передан блеск волны или сияние луны. Как буйствует майская зелень на территории монастыря Одессы, или как загадочно выглядит чайка, притаившаяся перед мгновением до взлета. Удивительно точно, девушка сумела передать облик араба, заварившего кашу в ее жизни. Эту картину она намеревалась подарить Амиру. Старик больше нуждается в портрете сына, нежели сама художница.
Смешно выглядели и подружки, которых Соня написала с одной из фотографий, сделанной во время дня рождения Эли в прошлом году. Яркие девушки, добрые и нежные, они выглядели счастливо. Четыре подружки, четыре верные мушкетерши. Ее семья, близкие ей люди. Она прикоснулась к мазкам, и улыбнулась. Они стали для нее отрадой. Такие сложные и такие добрые - Катя, Аня и Эля. Ее сестрички.