Лабиринты

- Ва­дим, не ухо­ди! – от­ча­ян­ный крик. – Не на­до, про­шу те­бя. Будь со мной! 

- Не мо­гу, Ксю­ха. Я дол­жен. 

- Я с то­бой пой­ду! По­дож­ди, я оде­нусь. 

- Те­бе нель­зя. Поз­же. Ког­да-ни­будь… А по­ка знай – я те­бя… 

- Нет! Не го­вори! Нель­зя! Они уз­на­ют, раз­лу­чат, не поз­во­лят нам быть вмес­те, не поз­во­лят нам жить, быть счас­тли­выми, - она та­рато­рит, а он всё боль­ше ста­новит­ся приз­рачной дым­кой. 

- На­до бы­ло рань­ше ска­зать, - от­ку­да-то из­да­лека слы­шен го­лос. – Ксю­ха, ведь­ма, ска­жи! Ты мо­жешь… Мне нуж­но… 

Его уже поч­ти нет в ком­на­те. Ра­зыг­ра­лась ме­тель. Снег ле­тит от­ку­да-то свы­сока, на­мета­ет суг­ро­бы. Па­да­ет на пле­чи, во­лосы, усы­па­ет пос­тель бе­лос­нежным пок­ры­валом. Она си­дит не ше­лох­нувшись. Сне­жин­ки зас­ты­ва­ют на рес­ни­цах. Слез нет. Они го­рячие, мо­гут сог­реть. А их нет! Вмес­то слез на рес­ни­цах – зас­тывшая во­да. И она не та­ет. 

А его си­лу­эт всё та­ет, та­ет… Ис­че­за­ет… Рас­тво­ря­ет­ся в снеж­ном ма­реве, те­ря­ет­ся в кру­говер­ти… 

- Ска­жи… 

- Нель­зя, я не мо­гу, Ва­дим. Не ухо­ди, - она хо­чет за­рыдать, но не мо­жет. – Не ухо­ди, - хри­пит, да­вит­ся сло­вами. – Я те­бя…

Снеж­ная бу­ря пос­ре­ди ком­на­ты. За­выва­ет ве­тер. Ме­тель швы­ря­ет бе­лые хлопья, сле­пит гла­за, по­пада­ет в рот. Она так и не ска­зала. Не смог­ла. Ведь яс­но всег­да зна­ла – нель­зя об этом го­ворить. Боль­но, не­выно­симо боль­но бу­дет по­том, ког­да он уй­дет. Не так, как сей­час. Он прос­то дол­жен уй­ти. Их сов­мес­тный по­лет – не веч­ность. Она зна­ла об этом, ког­да взя­ла клю­чи от его квар­ти­ры. А те­перь… Как ска­зать, ес­ли его нет? Ко­му? Уже не важ­но, ни­чего не важ­но. Хо­лод­но. Он то­же хо­лоден, как лед, снег, та­лая во­да в по­лынье. Его нет. Дав­но нет. Она ос­та­лась од­на. Без не­го… 

- Ва­дим, вер­нись! – кри­чит она в пус­то­ту. И лишь ме­тель вто­рит ей, под­пе­ва­ет ве­тер. Снеж­ные хлопья тан­цу­ют вок­руг. Нет ни­кого. Она ос­та­лась од­на. За­мер­за­ет. Па­да­ет в снеж­ную пе­рину. – Ва­дим, я… 

Не­ме­ющие гу­бы, ско­ван­ные мо­розом. Рез­ные сне­жин­ки, ук­ра­ша­ют ее за­мер­шее скор­бной мас­кой ли­цо. Во­лосы ка­жут­ся се­дыми. Сер­дце от­ка­зыва­ет­ся бить­ся, за­мира­ет, де­ла­ет ма­лые тол­чки. Кровь в ве­нах сты­нет. Гус­те­ет. Жизнь по кап­лям уте­ка­ет. С пос­ледним вы­дохом. С пос­ледним об­лачком па­ра, вы­рыва­юще­гося из при­от­кры­того рта. Ме­тель ус­тра­ива­ет ди­кую пляс­ку, пог­ре­бая ее те­ло, скры­вая от то­го, кто мо­жет слу­чай­но ока­зать­ся здесь, где еще не­дав­но он гла­дил ее пле­чи, а она так и не смог­ла приз­нать­ся ему в люб­ви. 

*** 

Прос­нувшись, Ксе­ния об­на­ружи­ла смя­тое оде­яло на по­лу. Сер­дце в гру­ди тре­пыха­лось под­би­той пта­хой. Она не по­нима­ла до кон­ца, что ей прис­нился сон. Ози­ралась по сто­ронам в на­деж­де уви­деть Ва­дима. Ря­дом не ока­залось ни­кого. 

Ан­дрей вре­мен­но пе­решел в ка­бинет, да­бы не ме­шать же­не бо­леть с ком­фортом. Оди­ночес­тво, пос­левку­сие дур­но­го сна пог­на­ли Ксе­нию прочь из спаль­ни. Все еще ощу­щая всем те­лом дрожь, жен­щи­на от­кры­ла дверь ка­бине­та. В ок­но тон­ким сер­пом заг­ля­дывал ме­сяц. Свет улич­но­го фо­наря па­дал пят­ном на пол. На ди­ване спал Ан­дрей, ук­рывшись ста­рень­ким пле­дом. Ксе­ния про­вела дро­жащей ру­кой по его во­лосам. Теп­лый. Жи­вой. Здесь и сей­час. Сла­ва Бо­гу, хоть он ни­куда не ушел! 

- Ксю­ша? – муж встре­пенул­ся, мо­мен­таль­но прос­нулся. Сбро­сил плед, под­нялся. На нем бы­ли пи­жам­ные брю­ки. Торс об­на­жен. Не та­кой мощ­ный, не та­кой раз­ви­тый, но всё же, всё же… Прив­ле­катель­ный зре­лый муж­чи­на. 

– Что слу­чилось? – встре­вожен­но спро­сил он. – Как ты, моя хо­рошая? 

- Я… мне кош­мар прис­нился, - про­лепе­тала она.