Лабиринты

- Вот так. И всё, ни­какой са­моде­ятель­нос­ти. До­вела се­бя до нер­вно­го сры­ва и опять про­дол­жа­ет, - сын бук­валь­но за­рычал. – Всё, хва­тит! 

- От­ку­да в те­бе эта бес­це­ремон­ность? За­чем ме­ня на ру­ках тас­кать? – Ксе­ния по­няла, что не мо­жет ска­зать что-то бо­лее тол­ко­вое. 

Вы­ход­ка Ва­дика зас­та­вила по­чувс­тво­вать се­бя ма­лень­кой де­воч­кой, ко­торая мо­жет поз­во­лить се­бе рас­сла­бить­ся, ос­та­вить по­зади сом­не­ния, тре­воги. Прос­то нас­лаждать­ся за­ботой. Есть кто-то, уме­ющий при­нимать ре­шения. Тот, чьи сло­ва не рас­хо­дят­ся с де­лом. Буд­то в шах­матной дос­ке ее жиз­ни на ка­кой-то миг фи­гуры вер­ну­лись на нуж­ные клет­ки. Тут же встре­пенул­ся па­ничес­кий страх, под­нялся на ды­бы и рва­нул в бе­шеный га­лоп. Так она чувс­тво­вала се­бя лишь с од­ним муж­чи­ной. С тем, кто объ­еди­нил всех, при­сутс­тву­ющих в этой квар­ти­ре… 

Ни­ког­да преж­де Ксе­ния не до­пус­ка­ла мыс­ли, что ее род­ной сын мо­жет про­яв­лять се­бя, как его дед. 

- У дя­ди Кос­ти – ра­дику­лит, у от­ца – вос­пи­тание, а дя­дя Бо­ря не при­учен жен­щин на ру­ках но­сить. Они бы те­бя еще час уго­вари­вали, а ты бы за­лади­ла «са­ма-са­ма». Вот до че­го твое «са­ма» до­вело»! – про­дол­жал но­тацию Ва­дик. 

- Здесь я стар­шая, и я – твоя мать! Я те­бя имею пол­ное мо­раль­ное пра­во от­чи­тывать. А ты ме­ня – нет! – сор­ва­лась Мет­лицкая, в нес­вой­ствен­ной ей ма­нере. 

- Я со­вер­шенно­лет­ний. Двад­цать лет ско­ро. И не нер­вни­чай, те­бе по­кой ну­жен и дли­тель­ный сон. И ес­ли те­бя не от­чи­тывать, то до че­го ты еще дой­дешь? Ни­кого не слу­ша­ешь. Мать, я с то­бой с ума сой­ду. Вче­ра за­хожу до­мой, а пов­сю­ду за­пах ва­лерь­ян­ки. Я ис­пу­гал­ся… 

Су­ровый взгляд. Во­да из сер­дца оке­ана – на­сыщен­ный цвет ин­ди­го пле­щет­ся в чуть рас­ко­сых, буд­то ко­шачь­их гла­зах. Чер­ные бро­ви, длин­ные рес­ни­цы. Ко­сая чел­ка, па­да­ющая на гла­за. Ва­дик дер­нул го­ловой, нер­вным жес­том пы­та­ясь уб­рать не­пос­лушные тем­но-каш­та­новые во­лосы на­зад. И тут внут­ри у Ксе­нии по­холо­дело. Но­вая при­чес­ка сы­на зас­та­вила су­дорож­но сглот­нуть. Воз­дух за­гус­тел, прев­ра­тив­шись в вяз­кую суб­стан­цию. Жен­щи­на по­пыта­лась сде­лать па­ру вдо­хов, од­на­ко без­ре­зуль­тат­но. 

- Эй, мам, ты что? Пло­хо? – взвол­но­ван­но спро­сил сын, взял ее кисть и по­пытал­ся из­ме­рить пульс. 

- Н-нет, сей­час, - про­лепе­тала она. – Что с тво­ими во­лоса­ми? Ку­да серь­га из уха ис­чезла? От сме­ны тво­их об­ра­зов это я ско­ро с ума сой­ду… 

- Имидж ме­нять мод­но, - ши­роко ух­мыль­нул­ся Ва­дик, де­монс­три­руя при­щур глаз и ямоч­ки на ще­ках, ко­торые све­ли с ума уже не од­ну дев­чонку. А что же даль­ше? Об этом Ксе­нии ду­мать со­вер­шенно не хо­телось. Толь­ко вот мыс­ли вер­те­лись юлой, под­со­вывая для срав­не­ния внеш­ность дру­гого муж­чи­ны. 

- Ох, Ва­дик… Веч­но те­бя на прик­лю­чения тя­нет. Эк­спе­римен­ты твои: то ты у нас ху­дож­ник, то му­зыкант, те­перь ак­тер. Не слу­ша­ешь ни­кого. 

- Весь в вас, ма­мень­ка! Мож­но по­думать, ты ко­го-то слу­ша­ешь, - хмык­нул па­рень, ис­кри­вив свои гу­бы в сар­кастич­ной улыб­ке. 

Ксе­нии вновь ста­ло дур­но. Приз­рак из дур­но­го сна ожи­вал, об­ре­тал крас­ки. Вмес­то проз­рачной дым­ки, не­чет­ко­го си­лу­эта пред ней уже си­дел че­ловек из пло­ти и кро­ви. Смот­рел на нее сап­фи­ровым взгля­дом, ши­роко улы­бал­ся, кри­вил чувс­твен­ные гу­бы, сов­сем как в душ­ных кош­ма­рах, раз­ры­вав­ших ее на час­ти по но­чам. Сколь­ко раз она ви­дела Ва­дима-стар­ше­го в ма­реве лун­но­го све­та, гна­ла от се­бя и да­же ду­мать не сме­ла, на ко­го же по­хож сын. 

По­мол­чав, Ва­дик тя­жело вздох­нул. Соб­рался с мыс­ля­ми, про­из­нес: 

- Мам, зна­ешь, ког­да я сов­сем ма­лень­кий был, то ви­дел од­нажды вас с от­цом ве­чером. Вы тог­да за сво­им пер­вым «Теф­фи» ехать со­бира­лись. Ты кра­сивая бы­ла: платье ве­чер­нее с раз­ре­зом, ма­ки­яж, при­чес­ка, все де­ла… Я по­думал, что ког­да вы­рас­ту, то же­на у ме­ня бу­дет та­кая же. Кра­сивая, ум­ная, ре­шитель­ная. А те­перь по­нимаю… Оно мне на­до?! Я с ва­ми дву­мя та­кими рех­нусь! – сын па­тетич­но воз­вел гла­за к по­тол­ку. – Ты се­бе на уме. Са­ма всё ре­ша­ешь. Ра­бота­ешь, как ло­шадь ло­мовая. Та­кое ощу­щение, что те­бе до­мой ид­ти не хо­чет­ся. На ра­боте у те­бя те­перь дом.