Лабиринты

Сле­зы по­тек­ли по ще­кам, смы­вая ма­ки­яж, ос­тавляя чер­ные раз­во­ды ту­ши. Пле­чи Ксе­нии дро­жали. Муж так и ос­тался сто­ять от нее по­одаль, раз­гля­дывал, слов­но ди­ковин­ную зве­руш­ку в клет­ке. 

- Пла­чешь? – хмык­нул Ан­дрей. На его гу­бах по­яви­лась жес­то­кая ус­мешка. – Поп­лачь. Хоть так до­кажешь, что жи­вая. В пос­ледние го­ды мне ста­ло ка­зать­ся, что я со ста­ту­ей сплю. Ска­жи мне, же­на, а в пос­те­ли ты от­ца час­то вспо­мина­ла? Го­ворят, ба­бы его за­быть не мог­ли, бе­гали, осаж­да­ли, а он их за­бывал сра­зу же. Ну, так как, Ксю­ха, срав­ни­вала нас? А? 

- Не смей ему под­ра­жать! У те­бя ни­ког­да не по­лучит­ся. Ва­дим мог од­ним взгля­дом зас­та­вить за­мол­чать. В нем си­ла бы­ла. Нас­то­ящая муж­ская. У ма­тери спро­си, ес­ли мне не ве­ришь, - с вы­зовом бро­сила Ксе­ния, по­нимая, что без боя не сдать­ся. 

Муж мо­жет ее воз­не­нави­деть, по­дать на раз­вод, вы­чер­кнуть из жиз­ни, но уни­жать се­бя она не поз­во­лит. Да и не ожи­дала она от мяг­ко­го, спо­кой­но­го и по­дат­ли­вого суп­ру­га по­доб­но­го то­на. Бы­ло ощу­щение, что Ан­дрей пе­ред зер­ка­лом ра­зучи­ва­ет роль для спек­такля. Ему не шла ци­нич­ность. Со­вер­шенно не впи­сыва­лась в его об­раз. Все­го лишь мас­ка, ко­торую на­дел на се­бя маль­чик, же­лая счи­тать­ся взрос­лым, по­ходить на ку­мира детс­тва – та­кого да­леко­го, но обо­жа­емо­го от­ца. 

- А я не под­ра­жаю! Ты ме­ня так за все эти го­ды за маль­чиш­ку дер­жа­ла?! Уце­пилась за па­цана соп­ли­вого. Ре­шила, что не на­до ему знать, ду­шу трав­ми­ровать. Еще за­муча­ет­ся от мыс­лей, о ком же она в пос­те­ли ду­ма­ет, не­наг­лядная! По­жале­ла сла­бого? 

- Ан­дрей… 

- Ты ду­ма­ешь, не смо­гу те­бя на мес­то пос­та­вить? – чет­ко про­из­нес муж­чи­на, как буд­то вып­ле­вывая сло­ва. Да­же при­щур во взгля­де по­явил­ся. Так не­лепо, смеш­но, не к мес­ту. Свет­лые гла­за цве­та не­бес­ной ла­зури. Не бы­ло в них тя­жес­ти си­них вод оке­ан­ской пу­чины. Не па­дала на бро­ви ко­сая чер­ная чел­ка. Ори­гинал ни­ког­да не за­менит доб­ротная ко­пия. 

- Ну, поп­ро­буй! – бро­сила Ксе­ния с вы­зовом. Су­дорож­ные ры­дания сот­ря­сали, но она не мог­ла ос­та­новить­ся. Сло­ва сры­вались с губ по­мимо во­ли. Она их так дол­го скры­вала, да­же от се­бя са­мой, а сей­час не мог­ла, да и не хо­тела мол­чать: 
– Да­вай, пос­тавь на мес­то же­ну, врав­шую те­бе трид­цать лет. Ты хо­тел от ме­ня ус­лы­шать еще тог­да, у мо­гилы Ва­дима, что я с ним бы­ла пос­ледний год? Да, бы­ла! И ни кап­ли не жа­лею. Ве­ны ре­заные ему бин­то­вала, по­мога­ла не сдох­нуть, от са­мого се­бя спа­сала. Он был раз­ным, и всег­да ос­та­вал­ся со­бой. Я его по­нима­ла, ког­да вы уже ус­та­ли от «за­кидо­нов». Жда­ла я че­го-то в от­вет? Нет! Прос­то де­лала, без бла­годар­ности, без ожи­дания, что он мне ру­ки и но­ги бу­дет це­ловать. Я с ним жи­ла, ды­шала, за­быва­ла обо всем, сво­бод­ной бы­ла! А с то­бой су­щес­тво­вала, по­тому что ты - не он! И ни­ког­да им не ста­нешь… 

Ее обор­ва­ла на по­лус­ло­ве жгу­чая боль. Го­лова дер­ну­лась в бок. Ще­ка пы­лала ог­нем. Ан­дрей пе­рево­дил взгляд со сво­ей ла­дони, ко­торой толь­ко что от­ве­сил звон­кую по­щечи­ну на же­ну, на миг смол­кшую, но тут же раз­ра­зив­шу­юся хрип­лым ис­те­ричес­ким сме­хом. Ксе­нии не бы­ло обид­но. Ско­рее, уди­витель­но. На­до же! Ан­дрей ре­шил­ся хоть на ка­кой-то пос­ту­пок. 

На миг по­каза­лось, что вновь пе­ред ней воз­ник тот мо­лодой па­рень, нас­той­чи­во звав­ший за­муж, убеж­денно рас­пи­сывав­ший пре­лес­ти сов­мес­тно­го су­щес­тво­вания, де­лив­ше­гося пла­нами на «свет­лое бу­дущее». Тог­да в нем про­яв­лялся Ва­дим. Или ей ка­залось? Ра­на еще кро­вото­чила. Сер­дце не ве­рило в смерть. Она жда­ла воз­вра­щения с дли­тель­ной по­ез­дки на гас­тро­ли. И на миг Ва­дим вер­нулся в ли­це сы­на. А по­том ста­ло яс­но – Ан­дрей дру­гой, сов­сем из ино­го тес­та слеп­лен. По­ложи­тель­ный. Слиш­ком уж хо­рошо вос­пи­тан­ный. Без бун­тар­ско­го ог­ня в кро­ви. На­до бы­ло от­дать его дру­гой, не цеп­лять­ся за со­ломин­ку спа­сения, не те­шить ду­шу, на ко­торую смерть Ва­дима на­дела тер­но­вый ве­нок. Да что со­жалеть? В не­лепых со­жале­ни­ях о нес­бывшем­ся до смеш­но­го ма­ло тол­ку.