Вдох-выдох

Глава 47

Почему-то Саша представляла себе смерть немного по-другому. Она ждала встречи с ангелом или демоном, ждала возможности выбрать, аудиенции с самим Богом. А получилось все не так. Очень долго она просто сидела на лугу. Конечно, красивом, но вполне земном лугу. Вокруг на несколько километров не видно никого, только море полевых цветов, а единственные доносящиеся звуки — жужжание пчел, птичьи трели. И так спокойно на душе, так же, как и вокруг. Это больше похоже на рай, чем на ад, а значит, все же хорошего было в ее жизни больше. Жаль только… Саша невольно потянулась к животу, накрывая его там, где должен был бы расти ее ребенок. Не так — их ребенок… Ярослав…

Рай предполагает счастье, но ей почему-то нестерпимо захотелось обратно на землю.

***

Саша открыла глаза, не совсем понимая, где она находится.  В окно светит солнце, на столе цветы, полевые, как на ее лугу, где-то над ухом пищит медицинский аппарат, только этот писк даже отдаленно не напоминали пение птиц…

— Сашенька, — кто-то подлетел к ней, склонился, прижался всем телом, в объятьях было тепло, мягко, приятно, но сил ответить не было, ни пошевелить пальцем, ни тем более поднять руки. Она так и лежала, смотря в потолок, пока ее наконец не отпустили. — Сашенька, малышка, как же я волновалась!

— Глаша? — голос звучал хрипло, как будто она его сорвала, а слово отдало болью в горле.

— Как ты меня напугала, девочка моя, как напугала! — не желая тратить время на беседы, Глафира снова склонилась к девушке, обнимая, сильно, может, даже слишком сильно, но противиться Саша не могла.

— Где мы? — снова обводя взглядом помещение, Саша так и не смогла вспомнить, как тут оказалась. За окном день, может даже утро, а последнее, что осталось в памяти — визит к врачу, неужели свалилась в обморок прямо там?

— В больнице, малышка, но ты, главное, не волнуйся, нельзя волноваться. Все хорошо, уже все хорошо, господи, как же я рада! — женщина снова оторвалась от нее не секунду, заглянула в лицо, а потом прижалась всем телом.

— Я не помню… — чтобы подняться в кровати, Саше пришлось приложить все свои усилия, в руках, казалось, сил нет совершенно, лишь с помощью Глафиры получилось сесть.

— Это нормально, врач сказал, что это нормальная реакция организма, — Глаша подоткнула одеяло со всех сторон, бросая на девушку полные нежности взгляды.

Боже, как все они боялись… Как волновались… Три долгих дня она не приходила в себя, три долгих дня Ярослав просидел рядом с кроватью, отказываясь от еды, сна и движения. Три дня они жили лишь мыслями о том, что будет, когда их малышка проснется, и вот, наконец-то, это случилось, и, слава богу, что память пока не вернулась.

— А почему вы тут? Или мы… Мы в Киеве? — мозг пока работал очень медленно, чтобы сформулировать вопрос, приходилось продираться через огромное сопротивление организма, но Саша чувствовала — сил у нее не так-то много, еще несколько минут,  и она просто отключится, а знать хоть что-то она хотела уже сейчас.

— В Киеве, не волнуйся, мы в Киеве. И с тобой все хорошо, это главное.

Последнее усилие, и глаза снова закроются, но усилие, которое она должна приложить в любом случае.

— А ребенок? Что с ребенком? — боязнь того, что с ним что-то случилось, была куда большей, чем страх разоблачения. Ей просто надо знать, что все хорошо.

— Я позову доктора, солнышко, подожди, сейчас, — схватить за руку Глафиру Саша не смогла, не хватило ни сил, ни проворности, а в очередной, уже суетной, сон она провалилась, так и не получив ответ на единственный действительно важный вопрос.

***

— Слава, она проснулась! — Глафира вылетела в коридор как раз, когда Самарский возвращался в палату, держа в руках стакан с кофе.

Три дня без сна, отдыха, еды. Три дня, ставшие худшими и одновременно подарившие самое большое в жизни облегчение — она жива, они успели. Яр до сих пор не верил, что они тогда успели.

— Проснулась? — отбросив кофе в урну, он метнулся в палату, но в отличие от Глафиры, ему повезло куда меньше — Саша уже снова закрыла глаза.

Страх, волнение, счастье и грусть так и застыли на его лице, когда он остановился на пороге палаты. Он ждал этого момента, ждал, когда она проснется, и одновременно боялся его до ужаса. Ведь они не смогут сделать вид, что ничего не произошло. К сожалению, не смогут.

— Я скажу врачу, — Глафира сжала его плечо, отступила, — все будет хорошо, мой мальчик, верь мне.

Яр не развернулся, не поблагодарил, хотя хотел, он мог сейчас смотреть лишь на то, как капельница по миллиграмму возвращает жизнь в самого родного в мире человека. Ступив в палату, он прошел к креслу у кровати, бесшумно опустился в него. Рука девушки сползла с простыни, безвольно повиснув. Такие холодные пальцы… Яру часто казалось, что стоит сжать их чуть сильней, и косточки хрустнут, под натиском. Дни напролет он безрезультатно пытался отогреть их в своих руках, но не помогало ничего. Если он не может вернуть ей тепло тела, то как вернет тепло душе? Мужчина поднес руку Саши к губам, оставляя на ней тысячный уже поцелуй. Как он хотел бы, чтоб тот день она так и не вспомнила…