Страница 92 из 109
— Хочешь меня о чем-то спросить, Корвин?
Вопрос прозвучал снисходительно, с легким налетом безразличия. Лестрейндж, явно сбитый с толку таким поведением Тома, осторожно поинтересовался:
— Эту змею с палочкой прислал ты? — И, не дождавшись ответа, с наигранным ехидством прибавил: — Ты змееуст?
Взяв, наконец, себя в руки, Корвин вскинул голову и в упор посмотрел на Тома.
— Да, это был я. И я не просто понимаю змей, я умею с ними разговаривать, — встретившись с Корвином взглядом, произнес тот.
Он хотел, чтобы ответ прозвучал небрежно, но вышло все высокомерно и вызывающе.
— Это невозможно, ты же Реддл, — недоверчиво возразил Конор.
— И вдобавок я с легкостью подчиняю их моей воле. И они меня слушаются. Беспрекословно, — прибавил Том, переводя взгляд с одного вытянувшегося от удивления лица на другое.
Он наслаждался моментом. Первый раз в жизни он чувствовал превосходство над всеми этими напыщенными аристократами. Они слушали его и бесились, понимая, что он говорит правду. Не желая верить в услышанное, они тщетно искали оправдание произошедшему, все что угодно, лишь бы опровергнуть его слова. И не находили. Ведь все его утверждения никак не укладывались в логику их мировоззрения. Безродный сирота из приюта, какой-то там Реддл, отмечен невероятным даром. Помазан уникальной способностью, которой обладали величайшие из великих, знаменитейшие из знаменитых. Родиться змееустом для них значило не просто уметь разговаривать с пресмыкающимися тварями, для них это значило выделиться из массы им подобных, возвыситься над остальными. Не зря же они, едва очутившись в Хогвартсе, бегали к изображению Слизерина в надежде, что портрет темного волшебника снизойдёт до них вниманием.
— Ты, вероятно, совсем плох, раз рассказываешь такие сказки. Дамблдор две ночи с тобой возился, а, выходит, напрасно, — холодно заметил Корвин. — Разумом ты все-таки повредился окончательно.
«Две ночи? — Том ошеломленно взглянул на Лестрейнджа. — Я провел без сознания целых две ночи? И обязан спасением Дамблдору?»
Сдержавшись, он подавил готовый вырваться из груди стон.
— Только в семьях с длинной и чистой от маглов родословной рождаются змееусты, — с плохо скрываемым презрением поддержал парня Конор. — И то далеко не во всех. Требуется нечто большее, чтобы понимать змей. И тем более заставлять выполнять приказы.
Том решил, что раз начал выкладывать правду, то придется говорить ее до конца. Лучшего момента, дабы изменить мнение о себе этих парней, могло больше не представиться.
— Ты, верно, не знаешь, что мое второе имя — Марволо, — чувствуя, что теряет силы, прошептал Том, вставая и приближаясь к Лафферти. — Моя мать — урожденная Меропа Мракс.
Конор, побледнев, непроизвольно отшатнулся.
— Что? Да ладно тебе! — рассмеялся он наигранно.
— Реддл, заканчивай! Одна небылица нелепей другой! — саркастически хмыкнул Корвин.
— Уверен? — повернулся к нему Том, и с лица аристократа мгновенно исчезло флегматичное выражение. — Разумеется, те люди раскусили, что я не Финеас Макмиллан, — яростно произнес Том, вынудив прятавшегося где-то в темноте Абраксаса испуганно вскрикнуть. Он не понимал, с какой стати рассказывает им об этом, но чувствовал, что должен. — И они решили меня убить.
— Что, правда? И почему ты тогда до сих пор жив? — недоверчиво поинтересовался Гилберт. — Ходят слухи…
— Потому что мертвы они! — зловеще прошептал Том, почти потеряв голос.
Он понимал, что его слова могут расходиться с действительностью, но все же существовала большая вероятность того, что Тиберий, Курций и лысый колдун не выжили. Может, он и сам до сих пор говорит только потому, что его спас Дамблдор. А вот стал ли кто-то выхаживать преступников, планирующих государственный переворот, — большой вопрос.
Гилберт, широко распахнув глаза, прикусил язык. На его лице застыло испуганно-озадаченное выражение.
Том ощущал себя все хуже. Его вдруг охватила лихорадка: тело горело, во рту пересохло, перед глазами плясали радужные круги. Ему казалось, что он пылает словно факел, впадая в неконтролируемое безумие, но вместе с тем мыслил он четко и ясно.
— Я послал к вам змею, наказав передать палочки моих несостоявшихся убийц. Я надеялся, у вас хватит ума трансгрессировать и привести сюда Дамблдора с остальными преподавателями, — выдохнул он скороговоркой, пока не лишился последних сил.
Говорил он теперь едва слышно, слабо различимым шепотом. И в свете тускло горевшей свечи, с трудом разгонявшей стоявший в комнате мрак, его худая фигура напоминала вырвавшегося из ада демона.
— Конор так и сделал, — признался Марк.
Лафферти хмуро смотрел на Тома, плотно сжав губы и не произнося ни слова. Стоявший рядом с ним Корвин мрачно поглядывал то на Гилберта, то на Конора, то косился куда-то в темноту, видимо, там прятался Абраксас. Парни молчали, ожидая, что Том с ними вновь заговорит.
А у того предательски подгибались ноги. Мир вокруг кружился в бешеном танце, то наполняясь зловещей темнотой, то вспыхивая ослепительно-ярким огнем. Постепенно дикий танец начала застилать белесая дымка. Возникло непреодолимое желание рухнуть на кровать и отдаться воле необузданного карнавала. Но он не позволил себе проявить слабость. Собравшись и грозно посмотрев на обступивших его мальчиков, он строго произнес:
— Надеюсь, вы сохраните наш разговор в секрете? Не стоит никому постороннему о нем знать. На этом все, я хочу спать.
И медленно, с достоинством, улегся в постель. Разум, пока голова опускалась на подушку, успел еще поинтересоваться: а с какой стати они станут его слушаться и не устроят ли какую-нибудь пакость, отомстив за унижение? Но спустя мгновение все мысли исчезли, уступив место безмолвной темноте.