Проклятие Хогвартса

Рядом с Макквин с ноги на ногу переминался Абраксас. Блондин нервничал, постоянно оглядываясь на проходивших мимо студентов. Чуть поодаль, прислонясь к стене, с задумчивым видом стоял Марк Эйвери. Несмотря на поздний вечер, брюки на нем были идеально выглажены, ботинки начищены до блеска, а складки школьной мантии казались неестественно ровными.

— Вы вроде собирались в небольшое приключение? — поинтересовался Том. — И как, удачно?

— У нас небольшая загвоздка, — сообщила Поппея. Она решительно тряхнула темными волосами, и Том с грустью понял, что ничего хорошего его не ждет. — Орион выяснил, где доспехи. Они в кабинете Дамблдора. Но, возвращаясь обратно, он попался. И за то, что ходил по коридору один, сейчас моет в классе зельеварения котлы. Поэтому ты должен пойти с нами, троим нам не справиться.

— А может, завтра? — предложил Том. — Орион как раз освободится.

— Да, давайте лучше завтра, — сдавленным голосом попросил Абраксас. — Мне чего-то нехорошо.

— Твой друг пострадал. — Поппея повернулась к Малфою, и тот вздрогнул. — Его могли отчислить. Нельзя допустить, чтобы он пострадал напрасно.

«Двойные стандарты, — мрачно подумал Том. — А меня, уверен, за такое точно исключат».

— Том, мы ведь друзья? Ты не бросишь нас? — Макквин испытующе смотрела ему прямо в глаза. — Посиделки в клубе Слизнорта закончились? Ты свободен?

Каждая клеточка тела Тома требовала, чтобы он отказался. Как ни высок был соблазн осмотреть доспехи и, может, чем черт не шутит, выяснить, не Одоакр ли случаем в свое время наложил на них чары, но риск отчисления перевешивал, причем с заметным преимуществом.

— Я же сказал, что он не пойдет, — не глядя на Тома, хмыкнул Марк. — Ну что, Поппея, расходимся?

— Всем пока, до завтра, — тут же принялся прощаться Абраксас.

— Я с вами, — проклиная себя всеми известными ругательствами, произнес Том.

Он с вызовом взглянул на Марка, но тот даже не повернул в его сторону голову.

— Тогда тихо, и все за мной, — обрадовалась Поппея. — Я все продумала, у меня отличный план.

Замечательный план Поппеи состоял в том, чтобы осторожно выглядывать из-за угла, высматривая, не идет ли кто из преподавателей, либо охранников. И в случае если кто-то из них появлялся в коридоре, прятаться за расставленными вдоль стен доспехами или в темных нишах. Каждый раз, оказываясь рядом с металлическими латами, Абраксас вздрагивал и начинал что-то невнятно бормотать. Марку, дабы Малфой не выдал их присутствия, приходилось зажимать блондину рот накрахмаленным платком.

На втором этаже они почти попались и только чудом сумели спастись, укрывшись за широкой колонной. А спустя несколько поворотов коридора, шарахнувшись от выплывшего прямо из пола жуткого безголового привидения, которое Том видел в школе впервые, они едва не проглядели поднимавшихся по лестнице троих охранников. В самый последний момент Поппея успела затащить их в женский туалет, вызвав у Абраксаса приступ недовольства.

— Ты предпочел бы сейчас шагать к директору? — взъелась в ответ Поппея.

— Ты говорила, у тебя план! — выпятив грудь и уперев руки в боки, огрызнулся Малфой. — Мы, мол, с легкостью доберёмся до кабинета Дамблдора. А вместо этого я оказался тут!

Последние слова он произнес громко и визгливо, одновременно брезгливо поморщившись. По спине Тома пробежал холодок: блондин явно жаждал, чтобы их обнаружили. Он, очевидно, не страшился исключения, видимо вознамерившись любым способом отправиться домой. Ситуация становилась все опаснее. Теперь следовало не только внимательно глядеть по сторонам, избегая учителей с охранниками, но и наблюдать за Абраксасом.

Судя по всему, к точно такому же выводу пришел и Марк, а спустя секунду и Поппея. Они озадаченно переглянулись, Эйвери нервно смял в руках платок, а Макквин закусила губу. Том в раздражении отвернулся. Неожиданно он ощутил бесконечное, полное тоски одиночество. Даже в приюте, обитатели которого все как один не желали с ним дружить и по возможности избегали, он чувствовал некую общность с теми детьми. Он их ненавидел, призирал, считал ниже себя, называл неудачниками и полнейшими ничтожествами, но он был одним из них. И как ни открещивался от этой связи, в душе не мог с ней не считаться. В Хогвартсе же все оказалось наоборот. Что бы он ни делал, как бы ни старался, он не имел возможности по-настоящему сблизиться со всеми этими Эйвери, Блэками и Даунингами. Даже дружба с Поппеей выходила какой-то фальшивой и неискренней, больше походящей на издевку. Ему никогда не пробиться в круг волшебных семей, он никогда не завоюет их доверие. Они, разумеется, будут с ним общаться, но скорее по необходимости, принужденные учебой на одном факультете, однако ни за что не признают равным себе.

Им овладела ярость. Чувствуя, что с трудом контролирует себя, он повернулся к Марку с Поппеей. Даже в минуту опасности Эйвери продолжал игнорировать его, словно он отсутствовал в туалете. Ощущая, как по телу разливается возмущение, Том медленно приблизился к Малфою. Он потомок Салазара Слизерина и наследник древней фамилии Мраксов. Он, едва научившись колдовать, справился с одним из сильнейших волшебников современности. Да кто они все такие, что отказываются признавать за своего?

Подойдя к блондину вплотную, Том взглянул ему в глаза. Не хотят по-хорошему, он сделает по-плохому. Он заставит их бояться себя. Все эти напыщенные отпрыски аристократических семей ничем не отличаются от приютских сирот, уважая исключительно силу. А с кем он не справится силой, того подчинит хитростью. Недаром Салазар Слизерин выбрал в любимицы змею. Он незаметно проникнет в головы, овладев разумом. Ему не нужна их любовь, достаточно осознания собственного превосходства.