Страница 2 из 95
Муравейник сборов зашевелился энергичнее. Смуглый, кучерявый, Клеодем явно не решался что-то сказать. Томный карий взгляд разбивался о её безмятежную наивность. Да он старше Айрис на несколько лет, хотя внешне это не ощущалось, с малолетства росли как одна семья, но верховодила всегда она.
Сейчас в неразлучной троице не хватало молочной сестры Деяниры. Вот уж кого боги одарили красотой. Всегда удивляло, что на фоне той Клеодем неизменно выбирал Айрис. Не иначе дядюшка Гилл надоумил. Год назад кормилица Салма уехала в неизвестном направлении, прихватив дочь.
Так обидно, когда только к тебе относятся, словно к маленькой.
— Всем везет, разъехались, одна я должна тут куковать. Деянира, теперь ты, меня отец в храм Змеи Красной пещеры не пускает. От его Теленики тошнит. «Ах, Айрис, хорошие греческие девушки так себя не ведут», — перекривила она молодую мачеху. — Трясется, стоит мне взяться за кинжал.
— Тебе лишь бы махать оружием и дерзить. — Клеодем заранее оправдывал любые безумства своей пассии. — В жизни проще обмануть, перехитрить, подкупить противника.
— А я оружием владею лучше тебя! — с деланной поддёвкой возразила Айрис. — Привези мне новый клинок! — остывая, потребовала она.
— Ты сама как лезвие, — Он, наконец, взял её за руку, — никто не устоит. Дождись меня.
Грохот смазал окончание фразы. Ленивый раб плохо закрепил канат высокой стены, сложенных на краю торжища бревен. Веревка лопнула, всё покатилось в разные стороны.
Колода с размаху ударила быка стада скифов. Монстр взревел, глаза налились кровью, в ярости порвал путы, и понесся вперёд.
Толпа волной отхлынула с дороги. Рогатое чудовище летело прямо на молодую пару.
За доли мгновения испугаться Айрис не успела, сработал навык ритуальных игрищ с быком. Толкнула Клеодема, подхватила край хитона, прыгнула навстречу опасности. Только бы не проскочить мимо рогов, использовала те для упора и перемахнула через животное.
Бык резко стал, потеряв жертву. Айрис уверенно погладила бешено пульсировавшую вену у того на шее. Ток крови замедлился. Агрессия пошла на спад.
Тайным приемам Салма обучала её, не представляя, что в полевых условиях трюк спасет жизнь. Хитон сполз, обнажая развитые руки, плечи и грудь.
Зрители задохнулись от ужаса и восторга. Но спектакль не кончился. Айрис приводила в порядок одежду, когда выскочил бестолковый раб, размахивая палкой. Бугай принял за новую атаку, он бил копытом, готовясь к рывку. Места, времени на разбег и прыжок не осталось. Так жаль глупое животное. Айрис потянулась к кинжалу.
Над ухом просвистел боевой топорик и вонзился в глаз рогатого монстра. Предсмертный рев излил всю несправедливость жизни и обреченность смерти. Бык мотнул головой, капли крови расплылись на белоснежных складках. Айрис растеряно попятилась на камень.
Смерть сакрального животного меняла ход событий, хотя цикл предсказаний Салма с ней ещё не обсуждала. Сраженный апис[5] на последнем шаге рухнул огромной тушей к её ногам. Бурая лужа растекалась, окружая со всех сторон.
На площади звенела тишина. Отец метнулся и вытолкнул её из кровавого кольца. Поднялся с обочины Клеодем. Надсмотрщик бил раба. Незаметно подъехавший Саур, тщательно чистил свой боевой топорик.
— Жертвую быка Деве-воительнице, — произнес скиф магическую формулу, не сознавая тайного смысла, — твоя дочь живое воплощение богини. — Он бросил в её сторону удивленный взгляд.
Признание подвигов неожиданно польстило. Возможно, теперь отец забудет про неприличное поведение. Отсутствие наставницы не снимало пелены секретности с древнего культа.
Все снова засуетились. Скифы волокли тушу к недостроенному храму. Рабы подбирали бревна. Капитан судна вспомнил, что пора в путь:
— Отчаливаем, поднимайтесь!
Клеодем стряхивал пыль, досада на скифов с их строптивыми быками исказила гармоничные черты. Он подошёл и повторил ей на ушко:
— Дождись меня.
Айрис не знала, что ответить и времени на раздумья не осталось. Юноша, разбежавшись, перепрыгнул через небольшую полоску воды на палубу. Она смотрела на расстроенное лицо друга. Зависть рассеялась, море уносило его, и становилось одиноко, а корабли уплывали всё дальше.
Дядя Гилл незаметно смахнул слезу и, не желая показать слабость, пошел на торжище. И только отец застыл, глядя в противоположную сторону. Айрис тоже обернулась и приглушённо взвизгнула.
Две всадницы скифского вида осматривали с высокого обрыва пристань. Эту горделивую посадку, золотисто-каштановую прядь из-под фригийского колпака, оба узнали бы из тысяч. Наставница Салма с дочерью прибыли вновь в Херсонес словно и не было никакого скандала. Сложные, страстные отношениям взрослых Айрис считала нормой. Она рванула вверх по склону, к самым близким в жизни людям.
Амазонка заменила ей мать. Всё связанное с родительницей тайна. Двойственность поведения воспитывалась изначально. Греческая среда проникала сквозь кожу, а кормилица натаскивала и тренировала обратному. Отец любил, баловал и обычно склонялся под влияние Салмы. Хотя сейчас это было неважно.
Извилистая тропинка временами осыпалась под ногами, но на очередном повороте Айрис заметила, как Деянира грациозно спрыгнула с коня и пошла ей навстречу. Боги, та стала еще красивее.
Салма смеялась, что мать Змея перепутала во время её встречи с предводителем дружины хунов[6], и вместо узкоглазого мальчика на свет появилась сама красота.
Лицо подруги детства не могло оставить равнодушным ни одного человека, в поле зрения которого та попадала. Из-под блестящих волос цвета южной ночи на мир фиалками смотрели чуть раскосые темно-синие глаза, узенький нос и безупречная кожа с нежным румянцем завораживали. Ростом чуть пониже Айрис она двигалась словно пантера перед прыжком, а теперь появилась особая гармония душевного покоя.
Парус триеры Клеодема ещё виднелся вдали, когда они радостно встретились и самозабвенно потекли новости.