Страница 18 из 26
Буржуй вздрогнул и обернулся. Его глаза потеплели, узнавая Люсю.
- Ты?! Ты откуда взялась? А Рита где?
- Я с Милой.
- С чьей милой? – скаламбурил Виктор, поднявшись к ним по крутой тропинке и оставив собравшуюся «публику» стоять с разинутыми ртами (уходя, он прижал к груди скрещённые руки в красноречивом жесте – сами видите, ничего не могу поделать!).
- А Рита где?
- Рита в Москве. А мы вот – приехали купаться, а вода холодная, – пожаловалась Люся. Она не собиралась жаловаться, но не знала, как начать разговор. Тем более, что Мила – хохотушка и болтушка – молчала, словно воды в рот набрала. Из Пироговского водохранилища.
- Холодная, говоришь? – переспросил Виктор. – А я и не знал! Так солнце жарит, даже в яхте как на сковородке, а ты говоришь, холодная…
Улыбнулся вежливой, холодной как вода улыбкой, и сочтя, что все приличия соблюдены, стал прощаться.
- Ладно, девчонки, мне вообще-то уже пора…
Он смотрел куда-то мимо Люси и не видел её глаз, в которых радость сменилась отчаянием, отчаяние сомнением… И наконец в глазах застыла решительность.
- Да погоди ты, куда это тебе пора? – остановила его Люся. – Посиди с нами! У нас пиво есть, холодненькое, в термопакете. И вобла есть! – выпалила Люся, чувствуя, как щёки медленно розовеют. Господи, что она себе позволяет? Что она делает?..
- Ну, если холодненькое, и с воблой… Тогда можно и посидеть, – улыбнулся ей Виктор.
Смешная девчонка. Улыбается, а самой плакать хочется. Но как она его… остановила! Как коня на скаку. – Виктор заглянул в Люсины глаза… и остолбенел: глаза были серо-голубые, точь-в-точь как вода в Пироговском водохранилище. И так же неуловимо меняли цвет. Только что они были стальными, а сейчас – налились бездонной голубизной, стали похожими на небо… в них утонуть можно! Бывают же такие! Виктор смотрел и не мог оторваться…
Глаза были говорящие: они умоляли, звали, обещали, завораживали! Виктор помотал головой, стряхивая с себя невидимые чары этих зовущих неведомо куда глаз. Какие у неё глаза! В тихом омуте, как говорят… Чёрт! Заколдовала она его, что ли?
Колдовство продолжалось, чары не проходили, и Виктор присел на одеяло, на самый краешек, подальше от Люси. Мила во все глаза смотрела на подругу. Оказывается, у неё есть знакомый яхтсмен, и она с ним на ты, и он ей улыбается… А на Милу даже не смотрит. Вот тебе на! В тихом омуте черти водятся.
«Гостеприимно» усадив оторопевшего Витю, Люся копалась в сумке, доставая из неё картонные молочные пакеты с упакованных в них пивом (оно и в самом деле не согрелось, бутылочки были запотевшие и морозно холодили ладони), воблу – две большие воблины с раздутыми от икры боками. Затем пришёл черёд салфеток и бумажных красивых тарелочек. Под конец, смущаясь и краснея, Люся извлекла из сумки позаимствованный в пансионатском буфете стакан.
- Так чего ж ты молчала – про пиво? – Мила пришла в себя и напустилась на подругу, но Люся её остановила.
- Если бы не молчала, его бы давно уже не было. Я сюрприз хотела сделать.
- И сюрприз удался! – заключил довольный Виктор, придвигаясь поближе к пиву. – Ого! У вас, я смотрю, «Миллер»? – Виктор даже присвистнул. – Молодцы, девчонки, разбираетесь. От него удовольствие в башку прёт, а мозги не туманятся. Мне вообще-то нельзя… А-аа! Сегодня можно, раз такое дело. За встречу.
Люсино сердце медленно таяло, как съеденная шоколадка – превратилось в озеро, перестало биться, замерло в непрестанно длящейся истоме… Она разбирается в пиве, Витя сидит с ней рядом и кажется не собирается уходить. У него загорелое лицо и синие весёлые глаза, которых он не сводит с Люси. И про тётку, назвавшую его буржуем, он давно забыл. Благодарю тебя, Господи! А я не верила…
Пиво оказалось ледяным (сумка стояла в тени, куда её поставила умница Люся) и очень вкусным. Вите достался стакан из буфета, а Люся с Милой по очереди отхлёбывали из привезённого Милой металлического стаканчика от термоса. Виктор вертел стакан в руке, разглядывая. Стакан был из толстого фигурного стекла, с квадратным толстеньким донышком, в котором сверкало, отражаясь, солнце.
- Ничего себе стаканчик, богемское стекло! – восхищённо присвистнул Виктор. – И не лень вам было стекло из дома везти! И бутылки стеклянные. Тяжесть такую тащили!
Люся хотела сказать, что пиво в стекле совсем не такое, как из пластиковых бутылок, но не успела. Её опередила Мила, к которой вернулся дар речи. Лучше бы не возвращался…
- А мы не тащили! – брякнула Мила и победно посмотрела на Виктора. – Мы из буфета свистнули!
Виктор посмотрел на Милу, в глазах которой прыгали весёлые чёртики, и похлопал по плечу красную от смущения Люсю.
- Да не переживай ты так, всё нормально. Молодцы, девочки! С вами не соскучишься…
К пиву Люся взяла две воблины – и теперь вертела их в руках, не зная, как разделить на троих. Виктор легко решил проблему: отломив голову и мигом сняв с рыбины шкурку, ухватил её обеими руками за хвост и разломил вдоль хребта пополам. После чего повторил ту же нехитрую операцию с каждой частью, разделив на полоски. Из каждой воблины их получилось четыре, а всего восемь: четыре спинных и четыре рёберных, которые Виктор разломил на аккуратные кусочки. Икру он тоже разломал на куски. Взял бумажную тарелочку, привезённую Люсей, и разложил угощение аппетитной горкой (икру- в середину).
Каждый брал то, что ему нравилось – жирную спинку, янтарно-прозрачные рёбрышки, сочащийся жиром плавник, кусочек икры. Воблы получилось – много. Люся с Милой видели такой способ разделки воблы впервые. Забыв обо всём на свете, они втроём наслаждались холодным пивом, заедая его свежей – майского улова – воблой, за которой Люся специально ездила на ярмарку, где продавали прямо с машин только что привезённую астраханскую воблу.