Страница 86 из 133
Я молчал, игнорируя любые попытки меня разговорить. Все еще не верилось в то, что произошло в перевернутом маяке. Словно я проснулся от дурного сна, продолжая убеждать себя, что все увиденное – неправда.
– Мы должны разработать новый план и добыть Свина. Не делай вид, что тебе все безразлично, – упорно бубнил голем. – Может быть, не ради себя, но ради всех нас. Мы должны получить символ свободы, иначе случится непоправимое.
– Поглотители вернутся? – заржал Оливье.
– А что? – не унимался Евлампий.
– Дай ему немного пострадать, так нужно, – посоветовал хранитель.
– У нас на это нет времени, – парировал голем.
– Да? Если не поторопимся, маги сотрут нас в порошок, перемелют и разотрут еще раз на зелья, – невесело заметил Оливье. – Но из тебя даже слабительного не получится.
– Это почему это?
– Эффект противоположный.
Я не слушал их вечную перебранку, меня уносило в прошлое. В далекие дни, почти растворившиеся и исчезнувшие в чулане памяти. Всю юность я провел вне дома. Меня раз за разом отправляли на новые, глупые и совершенно невыполнимые задания. Несчастного парня, который всегда хотел лишь одного, вернуться на родину.
Когда я только попал в академию волшебства, меня переполняли злость, тоска и даже ярость. Я застрял совсем один среди совершенно чуждых мне волшебников. Их поведение, невыносимое всезнайство, даже манера разговаривать, не говоря уж о бестолковых традициях, только расстраивали. Особенно раздражала привычка веселиться в определенные дни. Глупо? Вовсе нет. Я даже привык, но полюбить не смог. До сих пор не питаю нежных чувств к праздникам. Суета, толчея, незнакомые чародеи. Все улыбаются. Выдавливают из себя радость. Стремятся с каждым встречным поделиться нелепым восторгом. Я вспомнил наше первое совместное празднество…
Глядя на распахнутые настежь ворота академии, я сморкнулся на клумбу с розами и перекинул метлу в другую руку.
Сегодняшний день огорчал меня особенно. Время соединения. Последняя пятница каждого месяца. Безумные родители-маги посещают своих сумасшедших волшебных отпрысков.
Я вздохнул. Дело не в том, что меня никто никогда не навещает. Я и не студент, я дворник. Да и то глупость, кто же пустит кучу оборотней в академию волшебства. Меня одного, по словам академиков, слишком много. Я и так топчу священную землю одного из старейших образовательных учреждений в тридцати мирах грязными, вонючими лапами.
Я задержал дыхание. Хотелось плюнуть и вздохнуть одновременно. Пришлось задуматься, и сделать нелегкий выбор. Сначала я глубоко обреченно вздохнул, а потом смачно плюнул. Закинул метлу на плечо и пошел в свою каморку.
Ненавижу праздники! Довольные сытые хари, обремененные магическим могуществом. Я невольно потёр черную цепь на шее. Мне бы чуточку чародейства, хоть капельку. Я бы показал напыщенным чароплетам, что тоже достоин уважения.
Распахнув пинком дверь, я, пригнувшись, зашел в свою каморку и бросил метлу в угол.
Сильней всего бесило, что не будет привычного завтрака, обеда и ужина. В честь времени соединения устраивают фуршет на свежем воздухе. Столы выставляют во двор, и все желающие могут полакомиться аппетитными деликатесами.
Я облизнулся.
Только мне там появляться запрещено. Маги не потерпят оборотня, шляющегося между их волшебных особ и, как они говорят, распространяющего блох.
Завалившись на соломенный матрас, я уставился в потолок.
Почему магам так везет? У меня нет и четвертинки того, что есть у них. И никогда не было. Словно я и не родился никогда, а сразу стал несуразным юношей. Появился в отгороженной от тридцати миров закрытой резервации неведомо откуда. Будто по волшебству. Без нежности и ласки. Признаться честно, у меня никогда не наступит времени соединения. Не все знают, но оборотней женского пола не бывает. Мы выбираем пару, но после появления ребенка расстаёмся. Если рождается мальчик, его оставляют отцу. Если девочка, матери. Мы не ходим на семейные пикники, держась за руки. По крайней мере, так мне рассказывали. До того, как покинул резервацию, я вообще не встречал женщин.
Я зажмурился.
Никогда не видел мамы. Не могу сказать, что мне ее не хватало. Я рос среди таких же диких, неухоженных волчат, как сам, и только покинув родной лес, понял, насколько жалок мой маленький мирок.
Почему нас разделяют? Не знаю. Говорят, так было всегда. Нельзя же вырастить чудовище в нормальной семье. Да и не многие женщины готовы кормить и воспитывать оборотня.
Со двора раздались радостные вопли. Начали прибывать гости. Я с силой стиснул веки. Целый день лежать здесь и слышать их веселье и счастливую болтовню. Завидовать и умирать от голода. Ненавижу. Меня передернуло. Сглотнув собравшуюся слюну, я повернулся набок. Лицом к стене.
Пусть я рос без матери, отец меня любил и любит до сих пор. Всегда присылает письма, но возвращаться я всё равно не хочу. Почему? Я не такой, как другие оборотни. Чужой даже среди них. Да и чудес хочется.
Я не страдаю от одиночества. Подумаешь, мама! Видел я, как они детей тряпками лупят. Зачем мне такая. Мне и так хорошо. Хочу, лежу. Хочу, хожу. Хочу – двор мету. Кормят, поят. Я втянул воздух ноздрями. Во двор выносили блюда для фуршета, и аромат проник в мою каморку. Через маленькое, разбитое окошко пленительные запахи пробрались в нос, проскользнули в горло и тяжелой пустотой упали в желудок. Кормят и поят, но только не в день соединения.
Мне никто не нужен. Я сам по себе везде и всегда. Меня окружают, но не замечают чародеи, а я не вижу их. Мы живем в разных мирах. Они стоят у источника магии, а я по-прежнему прозябаю в резервации. У них есть мамы, а у меня ничего, кроме голода. Ударив кулаком в стену, я поднялся. Благоухания заполнили каморку и кружили голову.