Страница 83 из 133
– Ты б еще ползком пополз, – предложил Оливье.
Я остановился у острого валуна. Остров затаился, как приготовившийся к прыжку зверь. Мне даже показалось, что из низких развалин справа, вместе с клубами жидкого пара, прорывается утробное рычание. От него дрожали серые песчинки, скатывались с темного обглоданного фундамента и осыпались на потрескавшиеся ступени крыльца. Тряслась и корчилась, как заблудшая душа чернокнижника, полупрозрачная дверь.
– В нее можно войти, – сглотнул я.
– Я же тебе рассказывал, – удивился Евлампий.
– Не верил, пока не увидел, – еле выдавил я.
– Идем! – вмешался хранитель. – Нам выше.
Оторвав взгляд от провалившегося дома, я прокрался по тропе десяток шагов, пока не вздрогнул от злобного возгласа:
– Замри, собачонка!
Я заморгал. На вершине скалы, в проёме развалившейся стены, мерцала полупрозрачная дверь. За дрожащим маревом появлялась и исчезала взлохмаченная седая голова.
– Мы и не верили, что ты приползёшь, псина! Хотели посадить на цепь твою девку, но теперь она подождет, сначала тебе будку справим.
– Ну-ну давайте! – крикнул я, и сам испугался произнесенных слов.
– Продолжай, штормобрёх, – обрадовался Оливье. – Обзови их как-нибудь!
– Вылезайте, трусы! – дрожащим голосом заорал я.
– Побойчее! Давай еще, – подбодрил хранитель.
Но ругательств я знал не так много, хотя поборникам хватило даже этого. Седая голова скрылась за дверью, раздался неразборчивый шум, и на тропинку выскочили три колдуна.
Надо мной вспыхнуло ослепительное зарево, и на голову и мантию раскалённым серебром посыпались мотыльки. От неожиданности я замахал руками, пытаясь их отогнать. Прыгал, крича что-то неразборчивое, но ночные бабочки лишь сильнее трепыхались и ярче пылали.
– Эффектно, технично, но совершенно бессмысленно. Они что в тюрьме все азы позабыли? Боевая магия должна наносить повреждения, а этим только подвалы освещать, – щурясь, бормотал Евлампий.
– Не буробь, – посоветовал Оливье. – Это архивариус из нас мага делает.
Я прижал руки к груди и сглотнул. Всегда недолюбливал мотыльков. Жирное, волосатое, мягкое брюшко. Немигающие, пристальные глаза. Тонкие, трясущиеся лапки. А ещё эти усики. Брр!
Поборники замерли у развалин маяка, со смесью удивления и ужаса вылупившись на мои безумные танцы со вспышками.
Увидев их потрясенные лица, я забыл про противных мотыльков, и совсем осмелев, гаркнул:
– Сдавайтесь, слабаки!
Вслед за словами, будто и правда по моему желанию, сверкающая крылатая стая собралась в гигантскую огненную бабочку. За два взмаха, разбрызгивающих шипящее пламя, крыльев, она донеслась до поборников, вспыхнув ярче прежнего. Но сразу побледнела, и растаяла, разорванная на части тремя вырвавшимися из рук колдунов лучами. На голые камни, покачиваясь, ещё падал переливающийся серебром пепел, а поборники, сомкнув руки, уже выпускали в небо столп чёрного дыма. Поднявшись, он изогнулся и, растопырив извивающиеся отростки, бросился на меня. Полумрак над заколдованным островом сгустился ещё сильнее. Я закрылся руками, но струя дыма ударилась в невидимую преграду, зачадила, и разлетелась хлопьями гари.
Распрямившись, я почувствовал движение за спиной, но обернуться не успел, на шее затянулась удавка, а грозный голос предупредил:
– Не дёргайся, щенок. Не знаю, как ты овладел магическими фокусами, но они тебе не помогут. Алмазный шнур прикован к браслетам на моих запястьях, одно неловкое движение, и твоя башка заскачет по камням.
В горло впилась струна, и я прохрипел:
– Сдаюсь!
– Нет! – завопил хранитель. – Не смей!
Я не ответил. Даже вечно не к месту словоохотливый голем хранил молчание.
– Он в моей власти! – крикнул поборник, надевший на меня петлю.
Его напарники подняли руки в победном жесте.
– Иди вперед!
Я подчинился. Больше всего меня беспокоило, как бы чего не учудил архивариус или Оксана, но волноваться стоило не о них. Гремлин неукоснительно выполнял приказы капитана и, как только появилась угроза жизни, потащил меня на корабль, хорошо еще, что вместе с поборником. Нас подняло в воздух и без пируэтов и переворотов плавно опустило на палубу. Я даже пикнуть не успел, как воздух рассек клинок огромного тесака. Чича нанес удар молниеносно. Запястье колдуна, чуть выше массивного браслета, отделилось от руки и повисло на алмазном шнуре, а в следующее мгновение Оксана щелкнула зажатыми в пальцах ракушками, и тело поборника осыпалось прахом на доски. Он так и не успел вскрикнуть, ни от боли, ни от удивления.
– У нас только четыре ошейника, – невозмутимо сказала бывшая защитница.
– Капитон, обратно на остров! Прямо к врагам! – крикнул я.
На благодарности не было времени. В этот раз я вообще не различил перемещения. Меня перекинуло на скалу к черному фундаменту перевернутого маяка и встряхнуло так, что я чуть не свалился с ног.
Поборники исчезли. Лишь полупрозрачная дверь покачивалась на невидимых петлях. А рядом со мной уже стоял архивариус.
– Видели бы, юноша, как они удирали!
– Самые опасные колдуны тридцати миров, – согласился Оливье.
Я не успел ответить, следом за мной с корабля переместилась Оксана.
– Не могу же я пропустить такую потеху, – проговорила она и выступила вперед. – Позвольте?
– Только после вас, – любезно поклонился Мровкуб.
Бывшая защитница распахнула створку и юркнула в темноту прежде, чем я успел возмутиться.
– Идите! – посоветовал архивариус. – Я прикрою.